Модест Петрович Мусоргский

Биография М.П. Мусоргского «Душа русской музыки»

Работа над оперой «Борис Годунов»

Однажды на вечере у Л. И. Шестаковой произошло знакомство Мусоргского с известным историком и филологом В. В. Никольским. Разговор зашел о Пушкине, и Модест Петрович обронил, что предпочитает Лермонтова и Гоголя «поэту чистой красоты». Деликатный пушкиновед заметил: «Пора, наконец, увидеть, что Пушкин не только поэт, но и гражданин», предложив вниманию композитора трагедию «Борис Годунов» и высказав мысль о том, что она могла бы послужить прекрасным материалом для оперного либретто.

Перечитав трагедию, Мусоргский понял, что это «его сюжет», и принялся за работу. Время от 15 августа 1868 года до 15 августа 1869 года (от замысла оперы до завершения ее первой редакции) не отмечено ни единым письмом художника. Объяснение этому может быть одно: такая поглощенность композитора работой, при которой рука едва поспевает за мыслью.

Размах исторического обзора, масштабность образов, отточенность их психологического рисунка — все эти качества пушкинской трагедии требовали разработки драматургических приемов, акцентуации главных моментов (конфликта власти и народа), а следовательно, изменения текста. И Мусоргский истово работал над либретто, стремясь создать основу не для омузыкаливания пушкинского текста, а для собственной музыкальной драматургии, соответствующей масштабам трагедии.

«Я разумею народ как великую личность».

Центральным действующим лицом оперы является народ. В эпиграфе — посвящении «кучкистам», помещенном на титульном листе клавира, — композитор написал: «Я разумею народ как великую личность, одушевленную единою идеею. Это моя задача. Я попытался разрешить ее в опере». Народные сцены — средоточие открытий Мусоргского. Само понятие «народ» наполнилось у него новым смыслом в сравнении с другими русскими композиторами. Мусоргский как бы снимает вуаль идеализации, отбрасывает традицию изображения народа неделимой массой: эпическая трактовка уступает место драматической, благодаря чему существенно расширяется его эмоционально-психологическая характеристика, появляются социальная дифференциация и многообразие типов, уходит в прошлое фронтальная статичность его «функционирования» на сцене.

Какой великолепной россыпью даны, например, народные типы в хоровой сцене у Новодевичьего монастыря (в прологе)! Здесь и угрюмый безымянный мужик («Митюх, а Митюх, чего орем?»), и беззаботный Митюха(«Вона! Почем я знаю!»), и баба, жалобно причитающая («Ой, лихонько!»), баба сварливая и недобрая («Вишь, боярыня какая!»). За этими репликами видны лица, движения. И секрет образной конкретности — в тончайшей фиксации речевых интонаций. Аналогична драматическая трактовка хора и в сцене у собора Василия Блаженного (4-е действие, хор «Хлеба!»), и в заключительной сцене бунта под Кромами (хотя здесь индивидуальные характеристики несколько оттесняются единым стихийным порывом), вызывающих ассоциации с историческими полотнами В. Сурикова («Боярыня Морозова», «Утро стрелецкой казни» и др.), с их образной полифонией.

Самобытны и отдельные образы из народа: Шинкарка, Пимен, Варлаам, Мисаил, Юродивый. В их обрисовке Мусоргский виртуозно пользуется принципом «обобщения через жанр». Песни — разбитная у Шинкарки, могучая у Варлаама, причитающая у Юродивого — становятся их характеристиками. Сам по себе этот прием не нов, но как оригинально его решение! Песни оказываются не отдельными вставными оперными номерами, а органично включены в действие. Достаточно назвать песню Юродивого из 4-го действия, где из тихого, наивного плача непосредственно вытекает хор-вопль «Хлеба!», постепенно вырастающий в драматическую кульминацию всей сцены.

Царь Борис.

На фоне сменяющих друг друга картин — народное славление, старорусский интерьер царских палат, боярская дума — царь Борис предстает замкнутым в мире своих дум и страданий: «скорбит душа» — «ужасен приговор душе преступной» — «о совесть лютая, как тяжко ты караешь» — «ужель греха не замолю!» В последовательности его монологов, а также сцен-поединков с народом, боярами, Шуйским и Юродивым, перед нами разворачивается вся величественная панорама его трагедии: от венчания на царство — к тяжким мукам «лютой совести», безумию и гибели. Таким образом, фигура царя словно приподнимается над многообразием жизни, возникает ощущение ее «скульптурности», что подчеркивал один из выдающихся исполнителей партии Бориса, Ф. И. Шаляпин: «Я леплю себя на каждом спектакле, а в воображении вообще каждую минуту».

Нелегкий путь на сцену.

«Борис Годунов» не был принят к постановке. Представив оперу в дирекцию императорских театров весной 1870 года, Мусоргский вскоре получил отказ, подлинной причиной которого была, несомненно, ярко выраженная антимонархическая направленность произведения. Однако в качестве официального мотива отказа автору было указано на отсутствие в опере выигрышной женской роли. Реакция Мусоргского была неожиданной: он тотчас же принялся за вторую редакцию. Но и этот вариант, представленный через три года с требуемыми доработками (введены польские сцены, образ Марины Мнишек, заключительная сцена под Кромами), был «забракован» дирекцией театра.

Теперь уже композитор был подавлен. Впрочем, благодаря поддержке друзей и настойчивости известных артистов (О. А. Петрова, Ю. Ф. Платоновой, Д. М. Леоновой, Ф. П. Коммисаржевского) в 1874 году опера была исполнена (хотя и со значительными купюрами) на сцене Мариинского театра под управлением Э. Ф. Направника.

Премьера.

Судить о впечатлении, которое произвел «Борис Годунов», можно по дошедшим до нас «голосам современников». Это голоса студенчества: «Молодое поколение ликовало и сразу подняло Мусоргского на щитах»; голос историка Н. И. Костомарова, восторженно писавшего: «Да, вот это — страница истории!»; но и голоса официальной прессы, чаще негодующие: то на звучание, оскорбляющее «слух и вкус сплошь шероховатою музыкою», то на «грубые выражения, вульгарность, которые привели бы Пушкина в ужас», то на «дилетантизм и неумелость» композиции.

Мусоргский тяжело переживал нападки прессы (особенно его ранила враждебно-критическая статья Кюи) и слишком короткую сценическую жизнь оперы.

Источник: Русские композиторы : история отеч. музыки в биогр. ее творцов / сост., науч. ред. Л. А. Серебряковой. - Челябинск : Урал LTD, 2001. – С. 147-152.