Фёдор Павлович Нестурх (1857-1936), окончив Императорскую Академию Художеств, 12 лет, с 1888 по 1900 гг., служил псковским городским архитектором. Ряд его крупных работ украсил Псков. Среди них следует назвать здания духовного училища и городской богадельни на левом берегу Великой, Коммерческого банка на углу Плоской и Великолуцкой, Епархиального женского училища на углу Спасской и Успенской (ул. Калинина, 1), трёхэтажные казармы Енисейского полка на правом берегу Псковы, частные дома Гессе на Сергиевской (Октябрьский пр-т, 12) и Лапотниковых на Великолуцкой... Сведения о его жизни и творчестве приведены в «Псковской правде» 12.02.1977 г. и в «Молодом ленинце» 1, 13, 15, 20 июня 1989 г.
Многолетняя работа над чертежами и сметами, в том числе и в Пскове, не имевшем тогда электрического освещения, привела в старости к полной слепоте. В конце жизни, на досуге, у себя на родине в Одессе он диктовал жене подробные мемуары. Их подлинник хранится в Центральном музее литературы и искусства Украины (Киев). Это - не сухое перечисление трудов архитектора, а живые воспоминания о людях, интересных фактах, возникавших в работе трудностях. Псковские страницы мемуаров имеют ценность для местных историков, поскольку архитектор проявлял интерес и к древним постройкам.
В частности, Нестурх заинтересовался находками, обнаруженными им при постройке на северо-западном углу Плоской (Профсоюзной) и Великолуцкой улиц здания Коммерческого банка. После войны на этом месте поставлен жилой дом с угловым магазином «Алмаз» (ул. Советская, 9). Строительство банка велось в 1897-99 годах и начиналось со значительной выемки грунта, так как не только под зданием, но и под дворовой территорией следовало устроить обширные подвалы для магазинов, запроектированных по всему первому этажу. Вот как Мария Эмилиевна Нестурх 3 июля 1934 г. изложила окончание рассказа мужа о постройке Коммерческого банка:
«Едва не упустил записать очень интересное обстоятельство, касающееся постройки Банка, а именно: на том месте, где построен этот Банк, в своё время стояла церковь во имя "Папы Климента, что на болоте», или даже, кажется, «что на Козьем болоте» - странно, но это так. Главная часть города между обеими реками в общем очень возвышенная, и в то же время она была какой-то болотистой. Вот, например, при постройке дома Гессе часть к улице несомненно была значительно пониженная и затем засыпана всякими отбросами. Летопись города и название местности, где Банк, также говорит о болоте. Сама Великолуцкая улица, по крайней мере в её части ближе к центру, была, видимо, сильно болотистая, так как мне говорили, что для проезда по ней укладывались поперек несколько рядов брёвен, по которым собственно и ездили.
При сплошной выемке грунта под всем дворовым участком для постройки, натолкнулись на оставшиеся фундаменты сказанной церкви с ясной, несомненной обрисовкой именно церковного здания, с алтарными полукруглыми апсидами и прочим. Можно только пожалеть, что при недостатке времени, некоторых средств и других благоприятных условий не было снято и зарисовано то, что представлялось глазам, и всё это безжалостно и невежественно (в чём и я, увы, принимал участие) разбиралось бесследно.
Два приёма конструкций фундаментов ясно свидетельствуют об избытке влаги, то есть подтверждают, что местность была болотистая. Первое: то, что фундаменты церкви основаны были на лежнях, что делается всегда при слабости грунта и вполне достаточной пропитанности его влагой. Второй приём, который мне был совершенно нов и неизвестен по учебникам и строительной практике - это то, что на некоторой высоте фундамента, в толщине его, заделаны были по длине фундамента деревянные брусья с желобами в них для собирания воды в толщине фундамента и её отвода наружу. Пластины, употреблённые на лежни, были шириною 12 или 14 вершков, хорошего тонкослойного соснового леса, свидетельствовавшего, что при срубе дерева ему было не менее 300 лет. Означенная церковь в числе других 33-х церквей была разобрана по приказу Петра Великого, как это значится в летописях города.
Таким образом, в круглых цифрах имеем, что дерево до сруба просуществовало не менее 300 лет и в виде лежней пролежало под фундаментами церкви не менее 600 лет - всего не менее 900 лет, то есть что зародилось это дерево возможно ещё в конце Х-го века, церковь же построена была в конце XIII столетия. Лес этот меня заинтересовал, я распорядился несколько штук перевезти к себе и, когда он достаточно просох, заказал столяру большой стол для детей и себе большую чертёжную доску, а также несколько образчиков этого дерева. Детский стол был чистой столярной работы и отполированный. При переезде на службу в Одессу стол пришлось оставить в Пскове, доска же и сейчас ещё сохраняется у меня. На образчиках и, кажется, с исподней стороны стола и чертёжной доски записаны были даты, данные мне местным археологом Василёвым по летописи; образчики где-то разошлись у меня; последние два экземпляра их переданы были мною в музей школы десятников Одесского технического общества, как пример того, что дерево, поставленное в одинаковые условия сухости или влажности, может сохраняться неопределённо долгое время, и в данном случае оно прекрасно сохранилось».
В этом рассказе наиболее интересно описание архитектором строительных приёмов древних псковских зодчих, их способов борьбы с сырой почвой. К тому же более определённым становится местонахождение не сохранившегося храма.
Конечно, вызывает недоумение его название, приведённое Нестурхом. Кроме церкви Климента, папы римского, бывшего Драчилова монастыря на левом берегу Великой, в псковской истории не встречались сведения о другом одноимённом храме. Остаётся отнести недоразумение на вполне допустимую забывчивость, поскольку со времени постройки здания Коммерческого банка до написания мемуаров прошло 35 лет. Пожалуй, нет исследователей, которые сомневались бы, что на этом месте находилась церковь Спаса у Старого костра. Митрополит Евгений (Болховитинов) в «Истории княжества Псковского» отметил, что эта церковь упразднена в 1786 году, а её здание «отдано для устроения Лютеранской Кирхи», то есть было разобрано, и материал использован на постройку кирхи.
В приведённом отрывке из мемуаров есть ещё одно свидетельство несовершенства человеческой памяти. Фёдор Павлович напрасно упрекал себя в том, что не зафиксировал увиденные остатки храма. Секретарь Псковского археологического общества Ф. А. Ушаков включил в «Каталог вещам и документам, хранящимся в музее Псковского археологического общества. 1897 г.» по разделу «Планы и карты» под № 29 «План церкви, часть стен которой и фундамент обнаружены при земляных работах по постройке здания Псковского коммерческого банка по Великолуцкой улице в 1897 г. Составлен городским архитектором Ф. П. Нестурхом для Псковского археологического общества». К сожалению, этот план, очевидно, не сохранился. По крайней мере, в древлехранилище Псковского музея-заповедника фонд № 918 церкви Спаса от Старого костра содержит лишь три документа: выпись из писцовой книги 1630 г., данную на две лавки 1707 г. и ирмологий XVII в.
О том, что Нестурх интересовался историей найденной церкви, свидетельствует его ссылка на И. И. Василёва. Это косвенно подтверждает и сам Василёв в «Археологическом указателе г. Пскова и его окрестностей», изданном в 1898 г., то есть наследующий год после земляных работ: «Спас у Старого костра строена в 1384 г., вновь строена в 1438, упоминается под 1454, 1478 по случаю погребения в ней посадника Алексея. Кажется, при копании в 1897 году фундамента под здание коммерческого банка найдены остатки нижнего этажа этой церкви».
Большой интерес к земляным работам, проводившимся Нестурхом в связи с постройкой здания банка в 1897 г., а также дома Лапотниковых в 1896 г. на левой стороне той же Великолуцкой улицы (южнее метров на сто) проявил Фёдор Алексеевич Ушаков. Уже в мае 1897 года на заседании ПАО он доложил реферат «О древности Пскова по находкам и указаниям летописи на Псковский городец». Реферат упомянут в годовом отчёте о занятиях Общества за 1897 г., включённом в журнал заседаний ПАО от 22 января 1898 г,, причём отмечено, что «доклад был основан главным образом на раскопке, произведённой в г897 г. Псковским коммерческим банком на углу Великолуцкой и Плоской улиц, для постройки нового здания под банк». Затем текст доклада публиковался в «Записках Императорского русского археологического общества» за 1901 г. и через год вышел отдельным оттиском под названием «Псковский городец и Мирож, как места первых псковских поселений".
Свои наблюдения Ф. А. Ушаков изложил так: «Псковский коммерческий банк, желая на всём купленном им месте построить дом с углублённым подвальным этажом, могущем заменить отсутствие двора, был принуждён сделать выемку земли в 25 саж. длины, 12 саж. ширины и 7 с половиной аршин глубины. Эта значительная раскопка обнаружила последовательные слои деревянных помостов фундамент древней церкви и основание плитяной стены в 4 аршина толщиною. Стены ямы, особенно прилегающие к Великолуцкой улице, были прорезаны прокладками брёвен с наложенными на них досками, представлявшими остатки от старых деревянных мостовых; притом самый нижний помост был обнаружен на семиаршинной глубине. При углублении в почву ещё на 1 аршин ниже последнего помоста, под ним оказалась материковая плита, составляющая общее основание г. Пскова. Упомянутый нижний помост, состоящий из толстых колотых сосновых досок, постланных на 12-вершкового диаметра полубревенчатые лежни, оказался лучше других сохранившимся: верхняя настилка его хотя и достаточно повреждена ездою, но, тем не менее, как она, так в особенности лежни, пропитанные смолой, сохранились настолько, что с большим сопротивлением поддавались топорам рабочих, принуждённых извлекать их по частям на месте выемки. Сохранённый мною кусок дерева от лежня, удержавший до вынутия из земли свой жёлтый цвет и крепость, вызвал удивление присутствовавшего при перерубании лежней г. Кёбера (начальника почтово-телеграфной конторы — Н. Л.); но ещё большего удивления заслуживает то обстоятельство, что помосты, вышележащие, почти совсем истлели и легко поддавались не только топорам, но просто заступам землекопов. Эти верхние слои помостов были расположены следующим образом: второй снизу помост находился на расстоянии 1 арш. от нижнего, а в полутора аршинах от последнего был положен верхний помост, засыпанный четырёх с половиной аршинным слоем земли».
Обнаруженное при выемке земли основание плитяной стены толщиною в четыре аршина позволило Ушакову сделать важный вывод, что это - так называемая стена посадника Бориса 1309 г., которую прежние историки (Костомаров) ошибочно смешивали со Средней стеной 1375 г.
Историкам неизвестны другие каменные храмы возле Старого костра - проездной башни на Великой улице в стене посадника Бориса 1309 г. (В Сборном плане Пскова, составленном Ф. А. Ушаковым, он указал рядом, на месте дома Лоховых, церковь апостола Луки. Однако, судя по Псковской I летописи, она построена позднее, в 1519 г., и была деревянной). Возведённое Нестурхом здание Коммерческого банка находилось тогда на правой, западной стороне Великолуцкой улицы. Между тем, И. К. Лабутина в «Исторической топографии Пскова в XIV - XV вв.» отметила, что Спасо-Преображенская церковь у Старого костра «изображена на планах XVIII в. на той же стороне Большой улицы (термин офицерских описей), что и церковь Михаила архангела», то есть на левой её стороне. Это свидетельствует о том, что до значительного изменения направления псковских улиц, произведённого при императрице Екатерине II, Большая (Великолуцкая) улица проходила западнее Спасской церкви и Коммерческого банка, ближе к р. Великой.
Говоря о вещах, найденных тогда при разборке остатков церкви, Нестурх не упомянул о предметах, переданных им в музей ПАО. Сведения о них Н. Ф. Окулич-Казарин привёл в «Путеводителе по музею Псковского археологического общества» (Псков, 1908, с. 62), давая описание археологических находок, размещённых во второй комнате музея:
«29. Обломок железного ножа. Найден в 1897 году при раскопке двора г-жи Титовой, на углу Великолуцкой и Плоской улиц, где ныне здание Псковского коммерческого банка.
При этом были открыты остатки церкви Спаса у Старого Костра; на полу этой церкви были найдены следующие предметы: обломок ножа (№ 29), нож (№ 30), обломок меча (№ 63), железное кольцо (№ 64), сгоревшие зёрна ржи, маленький кусок нижнего деревянного помоста, кусок центы и некоторые другие вещи. Эта раскопка показала, что Великолуцкая улица и прилегающие к ней дворовые места по р. Великой засыпаны семиаршинною искусственною толщею земли. Близ отрытой церкви найдена часть плитяной городской стены в 4 аршина толщиной, построенной, вероятно, при посаднике Борисе в 1309 году. На дне выемки найден помост, сделанный псковичами на Торгу в 1308 г. Все упомянутые вещи доставлены в Музей городским архитектором Ф. П. Нестурхом».
Отметим кстати, что на заседании 22 декабря 1897 г. Ф. П. Нестурха избрали действительным членом Псковского археологического общества. Впрочем, Фёдор Павлович связывал своё членство в ПАО с другим подарком - кладом, который он сдал в музей: «Мне самому как-то при земляных работах, невдалеке от дома-особняка Сутгофа, рабочими была передана найденная в земле небольшая заклёпанная часть ружейного дула, как оказалось, наполненная серебряными рублёвыми монетами времени царей Алексея Михайловича и Петра Алексеевича. Несколько из этих монет я оставил у себя, остальное всё передал в Археологическую комиссию (так он называл ПАО - Н.Л.), которая в ответ прислала мне сохранившуюся членскую грамоту».
Более обстоятельно некоторые находки, переданные Нестурхом в музей ПАО, описаны Ф. А. Ушаковым. В упомянутом «Каталоге» 1897 г.автор выделил особую таблицу № XIII «Вещи, найденные при раскопке в 1897 г. на дворовом месте К. Титовой на углу Великолуцкой и Плоской улиц, где ныне выстроено здание Псковского коммерческого банка". В таблице перечислены:
«1. Железный нож с деревянной рукояткой, оправленной в железную с эмалью оправу, с кольцом для носки его на поясе. Очень заржавленный.
2. Конец обоюдоострого меча.
3. Небольшой железный ржавый нож.
4. Железное кольцо.»
По поводу этих четырёх предметов сделано примечание: «Все означенные вещи найдены в подвальном этаже здания старинной церкви». Ещё один предмет - «5. Кусок дерева от нижнего деревянного помоста» имеет отдельное примечание: «Этот кусок консервирован при перерубке толстого лежня, на котором была уложена деревянная мостовая 1308 года. Прелестно сохранившийся помост обязан сохранности своей тому обстоятельству, что находился в грунтовой воде, на глубине 7 аршин». Речь идёт о том самом куске лежня, который вырубили по просьбе Ф. А. Ушакова (см. выше).
Для историков, искусствоведов и архитекторов представляет интерес рассказ Нестурха о своей работе в Мирожском монастыре.
«Петербургский археологический комитет для реставрации Мирожского собора составил особую художественно-техническую комиссию из специалистов во главе с художником и академиком Михаилом Петровичем Боткиным и художниками-архитекторами академиками Преображенским Михаилом Тимофеевичем и директором Художественно-промышленного училища имени Щиглица Котовым Григорием Ивановичем. По просьбе этой комиссии я также принял участие в работах и принял на себя исполнение технической части работ по реставрации с необходимыми исследованиями, руководством этим делом в архитектурном и хозяйственном отношении.
Здесь надо сказать, что собор, находясь почти у самого берега реки, стоял при том довольно низко, и при разливе реки, особенно высоком, весь низ его заливало водой, пропитавшей, разумеется, как стены собора, так и грунт снаружи и внутри собора, что влекло порчу каменной кладки стен, пилонов и штукатурки собора, особенно нижней части его. Все сказанные повреждённые части мною были заменены новой кладкой, основание же для пола собора сделано бетонное.
Здесь мне самому пришлось убедиться в большой крепости сделанных частей основания под соборные пилоны. Вышло так, что они ошибочно были сделаны несколько выше, чем следует, и когда пришлось сбивать, то работать пришлось как бы со стальным монолитом. Снаружи собора приняты были также меры для того, чтобы вода после наводнения не задерживалась и без подмочки грунта у стен собора свободно могла бы стекать обратно в реку. Осталось в памяти, что при исправлении штукатурки в алтарной части собора был открыт кирпич древней кладки с рельефными знаками и надписями и что я распорядился его не заштукатуривать, заделав против него в штукатурку только стекло.
При исследовании главной крыши собора по оставшимся следам кладки в стенах ясно было видно, что первоначальная форма крыши была иная и состояла из четырёх фронтонов, по фронтону с каждой стороны собора, что, насколько помню, и было восстановлено. Припоминается также, что приняты были меры для возможно лёгкого открывания соборных окон с целью наилучшего проветривания собора в весеннее время, когда требуется наискорейшее нагревание стен для уменьшения конденсации паров тёплого воздуха на стенах собора.
У самого собора с южной стороны было кладбище для захоронения монахов, а также оказались похороненными монахи и в паперти храма, так что при исследованиях и строительных работах приходилось тревожить их прах. Помню, что в этой последней части были подняты плиты, одна сторона которых была покрыта сплошь рельефными отчётливыми надписями славянской вязью. Трудно было, да и не было времени разбираться в них».
Архитектор сообщил Псковскому археологического общества о предстоящих работах по Спасо-Преображенскому собору. Это видно из журнала заседания ПАО от 12 мая 1898 г.:
«I. Ф. П. Нестурх сделал доклад по поводу Мирожского монастыря. Он заявил, что комиссия, в которой и он состоит, как архитектор, с разрешения Святейшего Синода, под председательством Преосвященного Антонина, приступила к работам по реставрации храма Преображения Господня в Спасо-Мирожском монастыре. Цель комиссии, как выяснил докладчик, главным образом состоит в приведении этого храма в такой вид, чтобы в нём возможно было совершать богослужение. Затем докладчик заявил, что дело это настолько решённое, что уже материал, необходимый на починку храма, закуплен и доставляется в монастырь.
Собрание, приветствуя доброе начинание, выслушало эту новость с большим интересом и благодарило докладчика, познакомившего Археологическое общество, восемь лет дожидавшее этого события».
Впрочем, Фёдор Павлович в мемуарах выразил удивление, что в дальнейшем он не заметил интереса членов ПАО к работам, ведущимся в Мирожском монастыре. Семья Фёдора Павловича почти девять последних лет, с июня 1891 г., снимала квартиру на втором, деревянном этаже полукаменного дома вдовы сенатора Антонины Николаевны Капгер на Губернаторской улице. Его современный адрес: дом № 12 по улице Некрасова. Естественно, что внимание архитектора привлекли находившиеся рядом, в саду, живописные развалины старинного здания на меже с соседом - генералом Макаровым. Они носили в Пскове романтичное название: «дворец Марины Мнишек». Мемуарное описание Нестурхом этого уникального древнего здания полностью приведено в краеведческом очерке «Загадки «дворца Марины Мнишек», опубликованном в 2001 году журналом «Псков» № 15.
К сожалению, следующие затем заметки Нестурха о Поганкиных палатах оказались краткими и не дают современным исследователям новых сведений.
Мемуары Ф. П. Нестурха содержат также интересные оценки многих псковских общественных деятелей того времени (Сутгофа, Агапова, Зубчанинова, Фан-дер-Флита...), но это выходит за рамки нашей темы.
***
Левин, Н. Ф. Архитектор Нестурх об археологических находках / Н. Ф. Левин // Археология и история Пскова и Псковской земли: материалы науч. семинаров за 2001-2002 гг. - Псков, 2003. - С. 94-102.
