Модест Петрович Мусоргский

Биография М.П. Мусоргского «Душа русской музыки»

«Родные поля». Детство М.П. Мусоргского на Псковщине

«Как меня тянуло и тянет к этим родным полям…»
М.П. Мусоргский

Модест Петрович Мусоргский родился 9 марта 1839 года в сельце Карево Торопецкого уезда Псковской губернии в дворянской семье. Отец Петр Алексеевич происходил из старинного дворянского рода Мусоргских, мать Юлия Ивановна, урожденная Чирикова, из соседнего села Наумова. Он был младшим из детей, четвертый сын. Двое первых, оба названные по семейной традиции Алексеями, умерли младенцами. Имя это стало казаться в семье несчастливым, и родители назвали третьего сына Филаретом, а младшего Модестом. Запись о крещении Модеста сохранилась в метрической книге Торопецкого уезда, погоста Пошивкина Одигитриевской церкви.

Десять лет жизни Модеста (Модест в переводе с латинского – «скромный») прошли в Кареве. Усадьба Мусоргских располагалась на склоне высокого холма, мягко спускавшегося к озеру Жижица. Зеленые берега и гладь озера, буйно заросший сад перед домом, густые леса сразу за усадьбой и по всему горизонту — зрительные впечатления ребенка с самых ранних лет. Тогда же зазвучали для него и народные песни. Модест Петрович вырос под звучание этих песен. Он слышал их дома — в девичьей и людской, еще чаще «на вольном воздухе» — в саду и полях за усадьбой. Их звучание пленило его с детства и на всю жизнь. Песни сливались для него с красотой природы. Позже он скажет об этом в одном из писем близкому другу В. В. Никольскому: «Как меня тянуло и тянет к этим родным полям, то я знаю и дяинька знает — недаром в детстве мужичков любил послушать и песенками их искушаться изволил». Жизнь столкнула потом Мусоргского с большими знатоками фольклора. Но даже среди них его выделяла особая сродненность с народным искусством. Друзья чувствовали это. Не случайно, когда Николаю Андреевичу Римскому-Корсакову понадобились слова для народных хоровых песен в опере «Псковитянка», он попросил именно Мусоргского написать их. Тексты Мусоргского так понравились Римскому-Корсакову, что он воспользовался ими для двух сцен оперы.

Близость к народному, несомненно, прививалась ребенку няней. В автобиографической записке композитора няня названа «самою первою из близких людей». Модест Петрович не раз тепло вспоминал свою няню. По его словам, он «под непосредственным влиянием няни близко ознакомился с русскими сказками». Внучатая племянница композитора Татьяна Георгиевна Мусоргская рассказывала, что няня в доме почиталась как равноправный член семьи, «самый верный человек». Она жила на господской половине, рядом с детской, питалась с одного стола с хозяевами, а еще «заведовала» самоваром, который «шумел» почти круглые сутки, и в любое время, по первому требованию подавался горячий, с ключа чай. «Нянюшка умная и хорошая» имела и свой голос, могла не только устроить выволочку детям, но отчитать самого барина и «говорила с ним на "ты"».

В числе дворовых на усадьбе проживали в основном вдовы с детьми, где им легче было прожить и прокормиться. Среди вдов были ближние и дальние родственники барина Петра Алексеевича. Против такого «приюта» не возражала и Юлия Ивановна, так как сама выросла без матери. Имение Мусоргских стало как бы благотворительным домом, а помещики – милосердными его хозяевами, сострадающими и сочувствующими беде других. Каревский «приют» сыграл огромную роль в формировании обостренной чуткости и острой наблюдательности у будущего композитора. Чтобы создать «Савишну», «Сиротку», «Озорника», образ Юродивого, стать певцом «униженных и оскорбленных», надо было не только увидеть эти живые картины, но и сопереживать несчастным и обездоленным.

Как рассказывали каревские старожилы, барчукам Филарету и Модесту не возбранялось водить дружбу с крестьянскими детьми. Тем более трудно представить это в семье Мусоргских, при бабушке из крепостных. В. В. Стасов подтверждает, что впечатления детских лет у Мусоргского «запали в душу на всю жизнь с несокрушимой силой и впоследствии, в лучшую эпоху его творчества, дали мотивы для целого ряда необыкновенно своеобразных поэтических и совершенных созданий...».

Несмотря на занятия, дети Мусоргских имели много времени для игр. Композитору знакомы были игры, забавы и труд крестьянских детей, живших у озера. Обратимся к воспоминаниям Александры Ивановны Прокошенко, записанным еще в 1966 году. «Летом вся ребятня собиралась у озера, на берегу Каревской Луки, которая подходила к самой усадьбе. Слева и справа зеленые отмели – назывались Ясовский Рог и Татыринский Рог. А берег вдоль Луки чистый, песчаный. У самой воды на кольях невод развешивали сушить. И мы, малые, рыбакам помогали выбирать из сетей траву, рыбу». Этот рассказ дополняет Татьяна Георгиевна Мусоргская (записан от нее в 1980 году): «Играли в «казаки-разбойники», городки, лапту, ручеек... Играть на лугу разрешали только после сенокоса. А летом больше у воды. Утром, не умываясь, бежали купаться. Вначале мальчики, потом девочки. Плавать учились на досках, специально пузыри свиные надували». Из рассказа Мусоргского можно заключить, что купанье и в юности и для него, и для брата было одним из удовольствий. Модест Петрович описывает Балакиреву «забавную сцену», происшедшую с братом Филаретом: «Пошли мы купаться, и не успел он войти в воду, как упал или, вернее, рухнул всем телом, волны поднялись страшные, и все водное царство застонало».

Вся жизнь в Кареве и в соседних деревнях была тесно связана с озером. Маленький Модест часто слышал, как плещут волны, бьют о причал лодки, скрипят уключины, таинственно шумят под ветром прибрежные деревья, шуршат камыши, ухает и трещит в январские морозы лед. Наблюдал Модест и картины крестьянского быта, о которых образно рассказывала Александра Ивановна Прокошенко:
" Бабы из озера воду на коромыслах носили. Летом делали кладки, зимой – проруби. С кладок белье полоскали, звонко колотили прайниками. А коров пасли на острове Лукаш, и доить на лодках плавали, и опять же песни на воде играли".

Слышал Модест, как кричат горластые каревские петухи, звенит молот кузнеца, отбивают и точат косы, скрипят телеги с сеном, гудит колокол к заутрене. Из всех звуков и сложилась позже симфоническая картина «Рассвет...» – светлое лирическое вступление к «Хованщине».

Впечатления детства в деревне глубоко запали в душу ребенка, оставили неизгладимую лету в его сознании. О деревенском детстве Мусоргского Стасов писал: «Здесь он провел первые свои десять лет и на всю жизнь остался под глубочайшим впечатлением той народной жизни, тех сцен и типов, которые окружали его молодость. Большинство лучших его созданий, романсов и оперных сцен воспроизводят народные, по преимуществу крестьянские типы, мотивы и сцены". Позже в многочисленных статьях и книгах известные критики, биографы, музыковеды писали о детстве композитора, но конкретных сведений об этом наиважнейшем периоде не содержалось ни в одной публикации. В документальной книге А. А. Орловой "Труды и дни М. П. Мусоргского. Летопись жизни и творчества" говорится: "Что мы знаем о детстве Мусоргского - времени, когда складывалась, формировалась личность художника-музыканта? Да почти что ничего".

В Торопецком уезде хорошо помнили старину, историческое прошлое, которое для торопчан было особенно богато событиями. Вероятно, и в Кареве долгими зимними вечерами вспоминались «преданья старины глубокой» — о битве Александра Невского против литовцев у озера Жижица (Жижцо), о свадьбе Невского с полоцкой княжной, справлявшейся в Торопце, о Мстиславе Удалом и его братьях, князьях Давыде и Владимире, о посещении Торопца Петром I. До сих пор здесь бытует легенда о страшной буре на озере, через которое переправлялся стрелецкий гонец, присланный поднять торопчан на мятеж против Петра I. Гонец не доплыл до берега и утонул... Эти и подобные предания пробуждали в пытливом уме ребенка желание знать больше не только о примечательных событиях своего края, но и вообще о прошлом страны. В детстве была заложена основа глубокого интереса к истории, интереса, прошедшего через всю жизнь композитора. Зрелым уже человеком Мусоргский признавался В. В. Стасову: «Перечитываю Соловьева, знакомлюсь с тою эпохою (имеется в виду эпоха стрелецких бунтов в правление Софьи и в начале царствования Петра I), как знакомился в «Борисе» с зарождением «смутного времени» в бродягах, т. е. история — моя ночная подруга — я упиваюсь этим и наслаждаюсь...».

Рассказы о прошлом, семейные предания, а более всего песни мальчик мог слышать также и от бабушки по отцовской линии, Ирины Георгиевны. Композитор не упоминает о ней в своей автобиографии, может быть, из-за заданной краткости этого документа. Однако она участвовала в его крещении и записана в метрике. По обычаю крестная должна была быть близка к крестнику, а Арина Егоровна (Ирина Георгиевна) была знаменитая песельница.

В автобиографической записке Модест Петрович называет свою мать Юлию Ивановну вторым близким ему в детские годы человеком. Модест Петрович горячо любил мать всю свою жизнь. В письме к А. А. Голенищеву-Кутузову, дальнему родственнику и другу, он писал через девять лет после смерти матери: «Если не зазорно — напоминай иногда твоей maman, что я издали чувствую близко ее хорошую светлую душу, п[отому] ч[то] обожал потерянную мною навсегда мою дорогую maman».

Когда Модесту было четыре года, Юлия Ивановна заметила уникальные способности сына, стала с ним заниматься игрой на фортепиано. Она сама хорошо владела этим музыкальным инструментом, прекрасно знала французский, проявляла интерес к литературе и искусству, писала стихи. Она была искренне привязана и преданна семье, сумела передать детям все, что знала сама. У нее был добрый характер. Модест любил ее благоговейно, считал «святой» женщиной. Доброту и мягкость характера она по наследству передала сыну.

Детство будущего композитора было все пропитано музыкой. Отец пел, играл на скрипке, мать — на фортепьяно, и в доме постоянно музицировали. В ребенке уже жила «страсть говорить миру музыкальными звуками все о человеке». Он стремился передать образы няниных сказок в музыкальных импровизациях, которые охотно придумывал «до начала ознакомления еще с самыми элементарными правилами игры на фортепиано». Свои импровизации мальчик играл матери, и она сумела развить в нем тягу к музыкальному творчеству. Уроки с матерью шли успешно. Семилетний Модест играл небольшие пьесы Листа, в девять лет смог исполнить перед гостями популярного в те годы композитора концерт Фильда. Общество, слушавшее маленького музыканта,— окрестные помещики с их семьями, провинциальные любители музыки — проявило к мальчику внимание.

К тому времени родители уже пригласили детям опытную преподавательницу музыки, но она не удержалась в памяти Мусоргского. Ему запомнились уроки с матерью. Возможно, что именно ее влияние сказалось в той особой эмоциональности, в ясно выраженной душевности, которые свойственны его музыке.

В 1850-е годы, когда Модест Петрович служил в Преображенском полку, Юлия Ивановна перебралась в Петербург. В письмах молодого Мусоргского она постоянно упоминается. Она посещает с ним театр, она в курсе его увлечений, знает его друзей, даже варит М. А. Балакиреву варенье...

Три Женщины стоят у начала жизни Мусоргского: няня, бабушка и мать. Влияние и близость первых двух ограничились его детством. Близость к матери перешла границу детства, сохранялась и дальше, в отрочестве и юности. Мать осталась ближайшим другом Модеста Петровича до самой своей смерти. Нравственная поддержка ее была очень значительна в трудную для него пору возмужания.

Мусоргский провел в отчем доме первые десять лет своей жизни. В 1849 году отец увез его вместе со старшим, двенадцатилетним сыном Филаретом в Петербург для поступления в школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, и беззаботная, безоблачно счастливая пора его жизни закончилась.

Источники:

"Искусство - это не цель ... а средство для беседы с людьми...". М. П. Мусоргский / [Дом-музей М. П. Мусоргского (Пск. обл., пос. Наумово) ; отв. за вып. Л. Д. Николаева]. - Великие Луки : [б. и.], 2003. - 14 с. : ил.

Новиков, Николай Степанович. "Звук родной струны..." / Николай Степанович Новиков. - М. : Советская Россия, 1989. – 22 с.

Новиков, Николай Степанович. У истоков великой музыки : поиски и находки на родине М.П. Мусоргского / Николай Степанович Новиков. - М. : Советская Россия, 1989. – 202, [3] с. : ил.

Образцова, Инна Михайловна. М.П. Мусоргский на Псковщине / Инна Михайловна Образцова. - Л. : Лениздат, 1985. – 87 с.