Биография Николая Николаевича Евреинова
Теоретические исследования
Одновременно с практической деятельностью Н.Н. Евреинов занимался теоретическими исследованиями. В 1907 г. вышел первый том «Драматических сочинений» Н. Евреинова. В 1913 г. вышли книги «Театр как таковой», в которой формулируется понятие «театрализации жизни» как «инстинкта вечного преобразования», действующего и за пределами театра и во многом определяющего мышление и быт человека, и «Proscenasua» (сборник театральных публикаций предыдущих лет). В 1914-1915 гг. вышли второй и третий тома его драматических произведений, в 1915 г. – «Театр для себя».
Евреинов написал десятки книг, среди них главные — «Что такое театр» (Петроград, 1921) и «История русского театра» (Нью-Йорк, 1953), не говоря уже о разных работах типа «Ропс», «Бердслей», «Азизел и Дионис», «О происхождении сцены в связи с зачатками драмы у семитов» и прочее. Помимо книг, перу Евреинова принадлежат тысячи публикаций в периодике о театре и других видах искусства. Ну, и, конечно, многочисленные пьесы, монодрамы, фарсы и миниатюры. Многие из них были поставлены самим Евреиновым в «Кривом зеркале», например, гоголевский «Ревизор», да так успешно, что пришлось делать выездной спектакль в Царском Селе. По воспоминаниям Евреинова, с первых минут спектакля Николай II безудержно предался хохоту.
«Царь, ослабев от «хохотуна», завладевшего всем его существом, упал головою на барьер своей ложи и слегка стонал в промежутках безостановочного хохота... Хохотал и весь партер, не смея раньше императора начать нам аплодировать. А царь все еще хохотал, продолжая, качаясь, припадать головой к барьеру. Создалось на несколько секунд неловкое положение, из которого никто из зрителей, связанных этикетом, не мог найти надлежащего выхода. Наконец царь, отхохотавшись, начал аплодировать, и все присутствующие, счастливые от «разрешения кризиса», зааплодировали с таким усердием, что задрожала люстра...
Последний раз в своей тревожной жизни царь Николай II смеялся до упаду, склоняясь на барьер своей императорской ложи!..»
Это был режиссерский успех Евреинова, а еще он пользовался огромной популярностью у художественной интеллигенции как пародист и театральный насмешник. В «Бродячей собаке», а затем в «Привале комедиантов» он выступал с «интимными песенками», частушками, «музыкальными гримасами» — импровизациями на фортепиано и на других инструментах. Публика рыдала...
Однако «веселая театральность» — это лишь часть того чем занимался Евреинов. Он разрабатывал эпатажные театральные новации: «театр в театре», «театр для себя», принцип«наготы на сцене» (первые «запуски» эротики). Евреиновскую монодраму «В кулисах души» (постановка в «Кривом зеркале» в 1912 году) многие специалисты рассматривают как ранний «театр абсурда». Словом, вклад Евреинова в теорию и практику театрального искусства несомненен; французский исследователь Жерар Абенсур рассматривает его с пяти различных точек зрения:
«— Театральный инстинкт: каждый человек от природы актер; для того чтобы быть счастливым, надо дать свободу действия этому инстинкту.
Преображение с помощью театра; воздействуя на чувства, театр вызывает внутренние изменения. Чудо театрального представления заключается в том, что оно приводит к духовному преображению путем простого переодевания.
Существует глубокое различие между театром как таковым и коммерческим театром: последний способен осквернить стремление к преображению, которого люди ищут в театральной игре, в то же время профессиональный актер может взять на себя роль целителя или священника.
Театр как лечение: театральная метаморфоза исцеляет общество, больное от того, что оно слишком серьезно к себе относится.
Театр как религия: если все вышесказанное верно, театр представляет собой истинный храм, где совершаются «мистерии» современного мира».
Создатель оригинальной драматургической теории, Евреинов разработал также принцип «монодрамы», в которой отношение персонажа к окружающему миру должно стать точкой зрения каждого из публики: зритель должен настолько вжиться в душевный мир действующего лица пьесы, что он как бы превращается в этого персонажа. Теории Евреинова и дискуссии вокруг них во многом обогатили практику нового театра XX века.