Песня о России. Стихотворения Игоря Григорьева.

---

«Говорить о себе поэтам вернее, да и честнее всего стихами:
в лирике не пустишь пыль в глаза,
никуда не денешься от самого себя.
Таково уж свойство Поэзии:
она — сам человек, взявшийся за перо...»
/Игорь Григорьев/

Один из литературоведов как-то отметил, что в стихах Игоря Григорьева «такая отдача во власть вдохновения, такое молитвенное благодарение земле и небесам за дарованную жизнь и возможность стать человеком, что диву даешься: в наше безродное время — такой русский поэт!».

Ниже представлены стихи поэта на разные темы: о себе и ремесле поэта, о Великой Отечественной войне, о судьбе России, о вере и любви к природе, деревне, и о многом, что дорого поэту.

«Я иду», 1947

Я иду через покосы
Прямиком,
Я иду, простоволосый,
Далеко.

А вокруг меня давнишняя
Родня:
Бусы свешивает вишенник
С плетня.

У дороги дремлют вязы,
Вьётся хмель,
Над колодцем долговязый
Журавель.

Утро искры горстью мечет
На пруду...
Ничего, что мне далече, —
Я иду!

 

«Великая» (отрывок из стихотворения), 1958 г.

К тебе придет рассеянный турист,
Взберется на карниз известняка,
Посмотрит равнодушно сверху вниз,
Холмистые окинет берега,
Пожмет плечами:
«Ты невелика,
Хваленая Великая река».

А я
с воспоминанием вдвоем
На берегу твоем
Стою без слов.
Не нагляжусь на чистый окоём,
На стену поседелых плитняков,
На псковских работящих мужиков,
Не надышусь лучистым холодком.

Ты слышала, как мать моя, стеня,
У старого плетня
В ботве густой
В свои семнадцать лет ждала меня.
Ты видела,
как я увидел свет —
Ярчайший,
Первый,
Густо-голубой,
Заполненный лишь солнцем и тобой.

 

«Живу», 1948

Жизнь на чудесной планете, Вздох ее каждый
Приемлю,
Зовы грядущих столетий,
Кровью омытую землю,

Пашни,
И фабрики в дыме,
Трудом просоленные плечи,
И равнодушье любимой,
И то, что жить мне
Не вечно.

Пусть!
Ведь после ненастья
Радостней
Радость приходит.
Жизнь —
Это счастье,
Даже когда непогодит.

 

«Григорию Григорьеву»

Ненастье обескровило зарю:
Всё — сутемень, ни полночи, ни полдня.
Погоду не закажешь ноябрю —
Бери, какая есть, о вьюгах помня.

Бери и не вздыхай. И с тем иди.
Гляди и знай: далёко до ночлега,
И, может, только день всего до снега.
И вздохи — груз ненадобный в пути.

Пустые страсти ветром отряхай,
Себя и вёрсты мерь пройдённой мерой.
Тревожься, горячись, но не вздыхай.
Иди себе и, что дойдёшь, уверуй.

Пусть вьюгам — вьюжье: снежная страда,
Хмельные песни, холода шальные, —
Они не навсегда, они больные.
Ведь вьюги что? — Грядущая вода.

 

«...Мне было легко, потому что было и есть у меня три матери:
первая – Богородица – Царица Небесная, вторая – Родина – Россия чудесная,
а третья – это моя матушка родная Мария Васильевна – прелестная».
/Игорь Григорьев/

 

«Перед Россией» (1994)

Я родине моей не изменял.
Безрадостной полынью переполнясь,
Я убивался с ней в глухую полночь,
Но родине во тьме не изменял.

Её беда (не наша ли вина?),
Что верящих в молчанье грозно ввергнув,
Поверила она в лишённых веры.
Её беда — не наша ли вина?

Я к родине своей не холодею,
Хоть крохобор мне тычет: «Дуролом!..».
Пусть обнесён и хлебом и вином —
От зябкости её не холодею.

Её ли суть (не дело ль наших рук)
Что сыновьям на ласку поскупилась?
Уж больно много гостя поскопилось.
Её напасть — не дело ль наших рук?

Я, родина, тебе не надоем
Ни шумом, ни докучною любовью.
Не знай меня, свети пока любому.
Я подожду. Тебе не надоем

 

«Песни о вечевом колоколе», отрывок (1962)

Бывалые были и сказки,
Припевки веселой Псковы,
Мечей
Забубённые ласки
И плач безутешной вдовы,
Тягучие вопли набата —
Великого старшего брата.

В прах — горы...
А хрупкое тельце
Века не смогли сокрушить.
Нетленна
Истлевших умельцев
Частица певуньи-души!

 

«Песня о России», 1956

Над тобою, необъятная,
Мать-отчизна ненаглядная,
Светит солнце незакатное,
Блещут звёзды над тобой.
С дальних гор, от моря южного
И до севера до вьюжного
Ты живешь единой, дружною,
Нерушимою семьей.

Там, где чахли степи мглистые,
Зреют нивы колосистые,
Травы пестрые, душистые
Косарей веселых ждут.
Над Невой, над Камой быстрою,
Над Сибирью над лесистою
По утрам гудки басистые
На работу всех зовут.

В черный день, в годину грозную
За Москву за краснозвездную,
За поля твои колхозные
Мы не раз ходили в бой.
Жаждой мира с миром сплавлена,
За свою хлеб-соль прославлена,
Ты друзьями не оставлена:
Каждый труженик с тобой.

 

 

«Русские», отрывок (1966)

Вам не знакома русская душа?
Бубните: «Сказка: не продашь, не купишь».
То правда: непродажный инструмент.
Она, как жизнь — ранима, да бессмертна.
Душа у нас всегда была владыкой —
Бескрайней, доброй, чистой и печальной,
И непреклонной: если разбудить!..

 

«Горемаятная Родина»

Горемаятная родина,
Горемаятные мы:
На пустых холмах — болотина,
На болотине — холмы.

Или вера сгнила начисто?
Или верится до дна?..
Даже пляшется как плачется:
Плач — под пляску, мать родна!

Да когда же нам наплачется:
Во пиру судьбы-тюрьмы?
Неужели не отважиться,
Встав, напомнить: кто есть мы!

 

****
Простодушно удружила,
Все сомненья — трын-трава.
Размахнулась, закружила —
Только кругом голова!

Замелькала пёстрой птицей,
Синекрылою звездой,
Стала кровом и криницей,
Позабытой бороздой.

Храмом, дальним и нежданным,
Льющим в душу тихий свет,
Беззаветным, безобманным...
Это здесь-то Бога нет?

 

****
Поле молитву твердит наизусть,
В ней поднебесная грусть.
О Русь!

Солнце, и тучи, и ночи твои,
Травы, снега и ручьи —
Как соловьи.

Я их услышал, родившись едва,
Родины бедной слова:
«Буду жива!».

 

«Казалось бы, война могла ожесточить, огрубить, навсегда задёрнуть серым пологом горьких воспоминаний весеннее синее небо. Но вчитайтесь снова в стихи Игоря Григорьева! Не у каждого поэта найдёте вы такой самозабвенный восторг, такую самоотдачу во власть вдохновения, такую радость жизни!» /Владислав Шошин, литературовед, историк/

 

«22 ИЮНЯ 1941»

Вот так воскресение
На святой Руси!
Светопреставленье!..
Боже, пронеси!

Грозна доля наша,
Пробил чёрный час:
Горестная чаша
Не минула нас.

В долгую дорогу —
С нынешнего дня.
Слёзы на подмогу —
Русская броня.

Пропадать зазряшно
Нам не привыкать…
Умереть не страшно —
Страшно умирать.

 

****
И мне мерещится доныне
Ребёнок, втоптанный в песок,
Забитый трупами лесок,
Распятый дед, как Бог, на тыне.

Они велят:
— Ты расскажи,
Как бушевали сталь и пламя:
Пусть сохранит бессмертно память
Всю боль, всю маету души.

Чтоб смерч не отнял тишины,
Пусть видят люди, помнят, знают,
Да никогда не забывают
Они об ужасах войны.

 

«С донесеньем» (Дорогой в Машутино, на связь) отрывок

Дерева не сдалися –
И листвы дождались.
Дотерпи. Помолися
В солнцезвездную высь.

Не прогневай наганом
Грозовитую тишь!
Под косматым туманом
Проскользнешь. Не сгоришь.

 

«Льву Григорьеву»

Ты меня прости: без слёз тебя оплакал.
Умирали избы, ночь горела жарко.
На броне поверженной германская собака
Вскинув морду в небо, сетовала жалко.

Жахали гранаты, дым кипел клубами,
Голосил свинец в деревне ошалелой.
Ты лежал ничком, припав к земле губами,
Насовсем доверясь глине очерствелой.

Вот она, война: в свои семнадцать вёсен
Ты уж отсолдатил два кромешных года...
Был рассвет зачем-то ясен и не грозен:
Иль тебе не больно, вещая природа?

 

«Ратоборцы» (Плюсским разведчикам)

Мои дорогие, мои побратимы, —
Наш виды видавший отряд!
Не слышно поэм, о которых ретиво
Божился вам пишущий брат.

Вчера вы призвали меня к разговору,
Гордыню мою укротив:
— Забористо, песельник, шастаешь в гору,
Играя на модный мотив.

Теперь ты на Плюссе не жихарь, а дачник —
Гостюешь в родимом дому.
Божился, да, видно, разжился удачник:
Известность! Уж мы ни к чему. —

Тихонько вздохнули, рукою махнули:
— И этот — в кусты от своих... —
Мне ваши крутые укоры как пули:
К земле пригинает от них.

За горькую правду не дюже судите:
Не платят за стих без прикрас.
За рифмы глагольные грех отпустите,
Как раньше прощали не раз.

Мы все на виду кочевали у смерти,
Огнём крещены и мечом.
И я не забыл обещанья, поверьте,
Как вы, не забыл ни о чём.

Всё помню: немую работу разведки,
Полёгших безусых ребят...
Под сердцем моим пулевые отметки
Доныне к погоде горят.

Доныне свинец чужеземца-солдата
Покою спине не даёт;
И тяжкий валун над могилою брата
Сжимает дыханье моё.

Нет! Я ничего не забыл, хоть и рад бы
О многом, что знаю, не знать.
И жжёт мою душу огонь нашей клятвы,
И сердце попробуй унять.

 

«9 мая»

Жгла нам души, кровь цедила
Сила гиблая, адская.
Да не всех взяла могила
Горевальная братская.

Вот и я — за что? не знаю,
Чьей молитвой? не ведаю —
Упасён, иду по Маю,
Упиваюсь Победою.

Что с того, что сталь чужая
Жжёт и злится под рёбрами, —
Мне, не ей вода живая
Льётся: — Здравия доброго!

 

«Зов», отрывок

Помолчите у вечно бегущей воды...
Кто там разгоревался навзрыд?
Не надо слез. Роняйте цветы.
Видите, сколько их на поляне горит?
Так надо не тем, которые спят,
Они не ради этого полегли.
Это надо для сущих
И для грядущих внучат -
Незастрахованных граждан
Огнеопасной земли!