Духовный путь
Мария Юдина родилась и выросла в семье земского врача Вениамина Гавриловича Юдина в уездном городе Невель Витебской губернии. Семья являла собой типичный пример интеллигентной еврейской семьи, сосредоточенной на служении людям, но утратившей религиозные корни.
В то же время она была укоренена в еврейской культуре, существовала внутри еврейского сообщества, влияние которого М. Юдиной пришлось преодолевать в своих религиозных поисках, направленных в сторону христианства.
Записи о своих духовных поисках 17-летняя Мария Юдина ведет в личном дневнике, в котором она помещает не будничные и незначительные факты повседневной жизни, а "лишь большие мысли, ведущие к свету". Первая краткая запись от 30 августа 1916 года сделана в Петрограде, куда М. Юдина приехала для получения образования в Петроградской консерватории. Уже в ней Мария Вениаминовна формулирует один из фундаментальных принципов, определивших всю ее дальнейшую жизнь: "Я знаю один лишь путь к Богу: чрез искусство. <...> Я не утверждаю, что мой путь универсальный, я знаю, что есть и другие дороги. Но чувствую, что мне доступен лишь этот; все Божественное, духовное впервые явилось мне чрез искусство, чрез одну ветвь его – музыку... Это мое призвание! Я верю в него и в силу свою в нем. Я должна вечно и неизменно идти по пути духовных созерцаний, собирать себя для просветления, которое придет однажды. В этом смысл моей жизни здесь; я – звено в цепи искусства".
В дальнейшем, в ситуациях, когда М. Юдина оказывалась перед выбором между возможностью творческой деятельности и стремлением исповедовать свою веру, она сохраняла верность внутренней системе ценностей и приоритетов, что, начиная с 1930 года, приводило к прямым гонениям.
Начало духовного пути М. Юдиной было связано с попыткой разрешить важнейший для богоискательски настроенной интеллигенции начала XX века вопрос о соотношении веры и разума. Формирование ее мировоззрения происходит благодаря многообразному чтению, включавшему произведения известных философов, широкий круг русской и зарубежной поэзии (поэзия Пушкина, Тютчева и Вяч. Иванова), богословие, труды отцов церкви и русских религиозных мыслителей.
Среди трудов по философии, прочитанных в эти годы, в дневнике упоминаются работы по истории древней философии, "Метафизика в древней Греции" князя Трубецкого, труды Гегеля, Фихте, Куна Фишера, Лейбница, Спинозы, Бэкона, Локка, Берклэя, Юма, Канта, Шопенгауэра.
Серьезное влияние на мировоззрение М. Юдиной оказали Владимир Соловьев и свящ. Павел Флоренский. В дневнике она отмечала: "Я пережила нечто удивительное, читая "Духовные основы жизни" Владимира Соловьева. Глава о молитве – это святая книга".
В 1917 году она еще не участвовала в православном богослужении, но в дневнике писала: "молиться, молиться в храме, при мерцании тысяч свечей, при дивном святом пении, о, как хочу я общей большой христианской молитвы. Господи Боже, дай мне силы на подвиг здесь". В дневнике она переписывает тексты церковных молитв: "Отче наш", Символ веры, молитву святого Фомы Аквинского.
К чтению трудов прот. Павла Флоренского Мария Юдина обращалась не только в период обучения в консерватории, но и на протяжении всей своей жизни. Она изучала "Столп и утверждение истины" и другие его работы, каждый раз открывая для себя новые, недоступные прежде сферы.
Именно в трудах свящ. Павла Флоренского М. Юдина находит разрешение важнейшего вопроса о соотношении веры и разума в "живом религиозном опыте, как единственном законном способе познания догматов"; о подлинности веры, воплощенной в практику жизни: "Истинная жизнь в Православии, ибо в католицизме и протестантизме она заменяется понятием – в первом – каноническим, во втором – научным. Православие показуемо, а не доказуемо". Эти слова она пыталась воплощать в течение всей своей жизни.
Интеллектуальный и духовный труд в области изучения философии и христианской мысли подготовили Марию Юдину к встрече со своими первыми собеседниками и учителями. Родной город Невель стал для нее местом встречи и общения с выдающимися людьми, существенным образом повлиявшими на становление её мировоззрения и выбор дальнейшего пути. Так, в 1918 году Мария Юдина познакомилась с философом М.М. Бахтиным, приехавшим в Невель, чтобы спастись от голода. Дружбу с ним она сохранила на протяжении всей жизни. Во время длительных прогулок в окрестностях Невеля М.М. Бахтин излагал М. Юдиной начатки своей нравственной философии. П.В. Алексеев, исследователь творчества М.М. Бахтина, отмечает: «Через все исследование Бахтина проходят идеи об ответственности за свое единственное бытие в мире и культуре личности. Он считал, что философия должна исследовать жизнь как деятельность (не столько физическую, сколько духовную), как сплошное "поступление"». Важнейшей задачей бахтинской философии стала проблема объединения двух миров – мира культуры и мира жизни человека, проблема ответственности человека за факт своего бытия. Согласно трактовке М.М. Бахтина, долг каждого человека – признать свою "единственность" и претворить в жизнь ответственным поступком, которым должна стать жизнь каждого отдельного человека.
Итогом обретения, осознания и воплощения в жизни христианской веры стало для М.В. Юдиной таинство крещения, которое состоялось 2 мая 1919 года в храме Покрова Пресвятой Богородицы на Боровой улице в Петрограде. О подготовке к крещению Мария Вениаминовна почти не писала. В ее дневнике среди долгих, серьезных аналитических рассуждений вдруг появляется молитвенное обращение: "Боже мой, Господи, как благодарю Тебя за то, что примешь меня в лоно Своей Церкви! Аминь. Вчера впервые была на богослужении. Кажется, я приду к христианству окончательно; хочу этого. Я в церковь первый раз иду, я Божьей благодати жду, я верю и надеюсь. Господи, помилуй! Аминь".
Сразу же после крещения у прот. Николая Чепурина "в поисках большей строгости" Мария Юдина начинает ходить в храм Спаса на Водах, настоятелем которого был прот. Владимир Рыбаков. В те же годы она участвует в деятельности петроградского религиозно-философского кружка "Воскресение", объединявшего философов, ученых, представителей творческой интеллигенции. М. Юдина встретила в кружке хорошо известных ей по Невелю лиц ˗ М.М. Бахтина и Л.В. Пумпянского. Известно, что кружок собирался каждый вторник (его члены называли друг друга "вторничанами"). Обсуждаемые вопросы вращались вокруг освещения современных событий в духе христианства. Всех объединял интерес к поиску путей религиозного возрождения посредством синтеза христианства и социализма. Никакой определенной политической ориентации кружок не имел.
Уже в первые годы после крещения М. Юдина получает опыт как традиционного аскетического духовного руководства, жизни под руководством личного духовника, так и проявления общинного и соборного начала в устроении церковной жизни.
К июлю 1922 года относится одно из первых письменных свидетельств об участии Марии Юдиной в церковной жизни Петербурга. В своем письме композитору Ю.А. Шапорину она выразительно "умалчивает" о событии, которое не могло оставить ее равнодушной: "Я лишь вчера пришла в себя – когда был вынесен приговор – пришла в себя в том смысле, что напряженное ожидание перешло в отчаяние. Одно из самого ужасного – общественное равнодушие – глубокое, возмутительное». Речь в письме идет о приговоре, вынесенном Петроградским революционным трибуналом 5 июля 1922 года, по делу о сокрытии при изъятии церковных ценностей. Десять обвиняемых были приговорены к расстрелу, в их числе митр. Петроградский Вениамин (Казанский). На самом деле непосредственной причиной ареста стала принципиальная позиция, занятая митрополитом в отношении "обновленцев".
Мария Вениаминовна как прихожанка храма Спаса-на-Крови, имевшая среди обвиняемых добрых друзей, присутствовала на некоторых заседаниях во время слушания этого дела. В сентябре 1923 года М. Юдина ездила в Москву, чтобы выразить свой протест и принять участие в заступничестве за арестованного в то время Патриарха Тихона. Одно из писем этого времени она заканчивает словами "Ваша верная и преданная московская безумная".
С 1927 по 1929 год духовный отец Марии Вениаминовны, отец Феодор Андреев, состоял в клире собора Воскресения Христова (собор Спас-на-Крови). Он был арестован осенью 1928 года вместе с другими священнослужителями и мирянами. М. Юдина глубоко переживала его арест, тяжелую болезнь, которая усугубилась после нескольких месяцев, проведенных во внутренней тюрьме ГПУ, а затем и преждевременную кончину.
По свидетельству писателя Б.А. Филиппова, члена братства Св. Серафима Саровского, М. Юдина осуществляла поездки в лагеря и места ссылок к опальным епископам и привозила от них послания и наставления верным священникам и мирянам.
Многочисленные аресты и суды совершались над знакомыми и друзьями не только по "иосифлянскому" движению, но и по кружку "Воскресение". М. Юдина испытывала чувство глубокой вины за то, что не была арестована вместе с ними. По воспоминаниям Б.А. Филиппова, она мучительно переживала: "Почти всех моих знакомых, по крайней мере, раз, но арестовывали... А скольких послали в лагеря! Вот и Вас, Борис, уже несколько раз арестовывали. А я ни разу даже в ГПУ вызвана не была...".
На протяжении всей своей жизни М.В. Юдина старалась избегать компромиссов с властью, открыто гнавшей и преследовавшей церковь. Однако в разные периоды церковной истории ее сопротивление могло быть выражено по-разному: от прямого публичного протеста, позиции неприятия Декларации о лояльности советской власти, отказа от евхаристического общения с теми, кто перешел меру компромисса – до отрытой проповеди религиозных убеждений, поддержки гонимых представителей церкви и культуры.
Евангельский императив "кто отречется от Меня, от того Я отрекусь в последний день" в сочетании с рано осознанным призванием свидетельствовать о Боге и вере через музыку определил еще одну "практику духовного сопротивления" в жизни М. Юдиной. В своей музыкальной деятельности она "прикладывала силы ко всему – к прошлому, к сегодняшнему, к будущему, выявляя... вечное в искусстве и человеке". Среди многообразных форм ее музыкальных занятий (педагогика, записи концертов, музыковедческие статьи и так далее) особое место занимает концертная деятельность, всегда имевшая для Марии Вениаминовны характер христианского свидетельства. Имея возможность благодаря концертной деятельности обращаться к своим современникам непосредственно, она говорила о Боге и своей исполнительской манерой, и в слове, сопровождавшем ее выступления. Она верила, что "человеческое слово упирается в Слово, а музыка окутана завесой тайны, и Слово обитает внутри ее бытия".
Фото с сайта: