В 1919 году семью Адамовичей, спасавшуюся от красного террора, развязанного после убийства Моисея Урицкого, приняли дальние новоржевские родственники из Псковской губернии. 16 октября в местной газетке «Непогасимое пламя» можно было прочесть следующее объявление: «Уроки музыки (рояль) даёт консерваторка старшего курса. Торговая площадь, дом Е. С. Карандашовой» - в Новоржеве музыку преподавать взялась сестра Георгия Ольга. Мать и сын Адамовичи также стали учителями. Елизавете Семёновне предложили преподавать французский язык, Георгию Викторовичу — русский в 1-ой школе и дополнительно (на полставки) — русский язык и историю в 3-ей. Но за два с половиной года новоржевской «ссылки» поэту пришлось быть и классным наставником, и членом школьного президиума, вести литературные кружки и дополнительные «четверговые» занятия в классах, читать лекции в Новоржевском университете, участвовать в религиозных диспутах.
Новоржевский цикл стихов Г. Адамовича, датированных 1919–21 годами, насчитывает более 16 стихотворений, вошедших впоследствии в сборник «Чистилище» (1922). Образ пустынного, занесенного снегом края будет определять тональность многих его стихов: «Господи! И умирая, / Через полвека, едва ль / Этого мертвого края, / Этого мерзлого рая / Я позабуду печаль...» («Холодно. Низкие кручи...»).
В стихотворении «Нет ты не говори: поэзия — мечта...», написанном в 1919 в Новоржеве, Георгий Адамович выразил свое понимание сущности и природы поэтического творчества: «Пять-шесть произнести как бы случайных строк, / Чтоб их в полубреду потом твердил влюбленный, / Растерянно шептал на казнь приговоренный, / И чтобы музыкой глухой они прошли / По странам и морям тоскующей земли». Впервые опубликованное в сборнике «Цеха поэтов» («Дракон»,1921) и неизменно включаемое во все последующие сборники и антологии, стихотворение стало если не поэтическим манифестом, то своего рода лирическим исповеданием Адамовича.
Стихотворения Георгия Адамовича 1919-1921 годов
- Нет, ты не говори: поэзия - мечта,
- Как холодно в поле, как голо,
- О, жизнь моя! Не надо суеты,
- Жизнь! Что мне надо от тебя, — не знаю.
- Холодно. Низкие кручи
- Без отдыха дни и недели,
- Когда мы в Россию вернемся...
* * *
Нет, ты не говори: поэзия - мечта,
Где мысль ленивая игрой перевита,
И где пленяет нас и дышит легкий гений
Быстротекущих снов и нежных утешений.
Нет, долго думай ты, и долго ты живи,
Плачь, и земную грусть, и отблески любви,
Дни хмурые, утра, тяжелое похмелье,
Все в сердце береги, как медленное зелье,
И, может, к старости тебе настанет срок
Пять-шесть произнести как бы случайных строк,
Чтоб их в полубреду потом твердил влюбленный,
Растерянно шептал на казнь приговоренный,
И чтобы музыкой глухой они прошли
По странам и морям тоскующей земли.
1919
***
Как холодно в поле, как голо,
И как безотрадны очам
Убогие русские села
(Особенно по вечерам).
Изба под березкой. Болото.
По черным откосам ручьи.
Невесело жить здесь, но кто - то
Мне точно твердит - поживи!
Недели, и зимы, и годы,
Чтоб выплакать слезы тебе
И выучиться у природы
Ее безразличью к судьбе.
***
О, жизнь моя! Не надо суеты,
Не надо жалоб, — это все пустое.
Покой нисходит в мир, — ищи и ты покоя.
Мне хочется, чтоб снег тяжелый лег,
Тянулся небосвод прозрачно-синий,
И чтоб я жил, и чувствовать бы мог
На сердце лед и на деревьях иней.
1920
***
Жизнь! Что мне надо от тебя, — не знаю.
Остыла грусть, младенчества удел.
Но так скучать, как я теперь скучаю,
Бог милосердный людям не велел.
И если где-нибудь живет и дышит
Тот, кто навек назначен мне судьбой,
Что ж не приходит он ко мне, не слышит
Еще не ослабевший голос мой?
Лишь два огромных, черных, тусклых глаза
И два огромных, траурных крыла
Тень бросили от синих гор Кавказа
На жизнь мою и на мои дела.
1920
***
Холодно. Низкие кручи
Полуокутал туман.
Тянутся белые тучи
Из - за безмолвных полян.
Тихо. Пустая телега
Изредка продребезжит.
Полное близкого света,
Небо недвижно висит.
Господи, и умирая,
Через полвека едва ль
Этого мертвого края,
Этого мерзлого рая
Я позабуду печаль.
***
Без отдыха дни и недели,
Недели и дни без труда.
На синее небо глядели,
Влюблялись...И то не всегда.
И только. Но брезжил над нами
Какой - то божественный свет,
Какое - то легкое пламя,
Которому имени нет.
***
Когда мы в Россию вернемся...о Гамлет восточный, когда? -
Пешком, по размытым дорогам, в стоградусные холода,
Без всяких коней и триумфов, без всяких там кликов, пешком,
Но только наверное знать бы, что вовремя мы добредем...
Больница. Когда мы в Россию... колышется счастье в бреду,
Как будто "Коль славен" играют в каком - то приморском саду,
Как будто сквозь белые стены, в морозной предутренней мгле
Колышатся тонкие свечи в морозном и спящем Кремле.
Когда мы...довольно, довольно. Он болен, измучен и наг,
Над нами трехцветным позором полощется нищенский флаг,
И слишком здесь пахнет эфиром, и душно, и слишком тепло.
Когда мы в Россию вернемся...но снегом ее замело.
Пора собираться. Светает. Пора бы и трогаться в путь.
Две медных монеты на веки. Скрещенные руки на грудь.
1921
________________________
Дополнительно:
Колмогоров А. Новоржев Георгия Адамовича // Колмогоров А. Мне доставшееся: Семейные хроники Надежды Лухмановой. – Режим доступа: http://www.e-reading.by/chapter.php/1026333/112/Kolmogorov_-_Mne_dostavsheesya_Semeynye_hroniki_Nadezhdy_Luhmanovoy.html
