Путевые заметки на поездку в Белоруссию и обратно

В семнадцати верстах от Нейгаузена находится твердыня древней святой Руси, Печорский монастырь с силь­ною в свое время крепостью. Предание говорит, что во время оно жил здесь отшельник, старец Марко, в пещере, изрытой им в песке, и что впоследствии на его могиле собрались несколько бла­гочестивых мужей и основали здесь обитель. Нельзя утверди­тельно сказать, когда воздвигнута здесь первая крепость, но из­вестно, что после многократных разорений от ливонцев монас­тырь и крепость перестроены и приведены в нынешнее состоя­ние в 1519 году. Все монастырские здания и церкви расположе­ны в глубоком овраге, при речке Каменце. Холмы, окружающие овраг, увенчаны крепкими и высокими стенами и башнями, из плиты. В свое время, когда артиллерия была на низкой степени, это была неприступная крепость.

Любители древностей должны быть благодарны почтенным отцам за сохранение стен крепости. Они в таком положении, что и теперь могли бы противостоять неожиданному нападению. Вид монастыря и древних стен с башнями между холмами и оврагами — прелестен! В песчаной горе изрыты пещеры, где лежат усоп­шие здесь отшельники и много светских людей разного звания.

Надгробия их начертаны выпуклыми буквами на изразцах, вде­ланных в стену. К пещерам примыкает соборная церковь Успе­ния Божией Матери, вырытая в песке в 1523 году. Своды и даже столпы в соборе и в пещерах из песка и только в опасных местах обделаны кирпичом уже в позднее время. Песок этот крепок и сух. Я не заметил ни малейшей сырости в пещерах. В подземной церкви мне показывали древнюю икону, которая, по преданиям, принадлежала первому основателю обители, благочестивому Марку. Над этою церковью сооружена другая, а всего здесь пять церквей. Новая превосходной архитектуры, прочие древнего по­строения, чрезвычайно низки и темны.

В монастырских воротах, при спуске с холма, висит карти­на, писанная на дереве, изображающая избавление Пскова от оса­ды поляков чудотворным образом Божией Матери. Эта карти­на, писанная каким-нибудь русским иконописцем, без сомнения, современная. Псков представлен в плане и в перспективе. Далее польский лагерь и батареи. Перед городскими воротами крест­ный ход. Святители в полном облачении. Бояре в высоких шап­ках, в нарядных кафтанах, с обнаженными саблями. Воины с ру­жьями и бердышами. Чудотворную икону, в кивоте, несут на но­силках бояре и святители. Костюмы сохранены в точности. Наверху надпись, в которой Стефан Баторий назван Степаном Абатуром. Из древностей привлек мое внимание сторожевой набат. Это огромная шина упругого железа, в которую били молотом для созывания стражи. В колокола звонили только в важных слу­чаях. Ризницы я не видал.

Монастырь, кажется, в цветущем состоянии. Недавно выс­троена новая прекрасная церковь; теперь строятся каменные ке­льи вместо деревянных. Везде порядок и чистота. Здесь есть и библиотека с рукописями, в которой работал, за несколько лет пред сим, наш почтенный П. М. Строев. Я не имел времени ос­мотреть ее.

Автор: Федоров В.Г. Изборск. 1883 г. Бумага, карандаш. 18,5 х 27 см

В монастыре встретил я несколько богомольцев. Я хотел завести с ними разговор (потому, что лучшими моими познания­ми о местностях каждого края я обязан разговорам с крестьяна­ми); но русские мужички с бородками, с волосами в кружок, от­вечали мне: Эй муста. Это были так называемые здесь полуверцы, пограничные жители, эстонцы и латыши, исповедующие гре­ко-российскую веру. Весьма немногие из них понимают — плохо — по-русски, а женщины и дети вовсе не понимают. Полуверцами называют их здесь потому, что они посещают, без различия, и православные церкви, и лютеранские кирхи, как случится и как придется. В Остзейских провинциях пасторы обязаны знать со­вершенно язык своих прихожан и проповедовать по-эстонски и по-латышски. Этим языкам обучают даже в Дерптском универ­ситете и экзаменуют в них при определении пастора на место. Весьма было бы полезно, если б в Псковской семинарии обучали по-эстонски и по-латышски тех, которые назначаются для заня­тия мест священников в Остзейских провинциях. В Самогитии, где жители католики, богослужение отправляется по-латыни, но все пасторы знают по-самогитски, или по-шведски. Оттого и ве­лико влияние духовенства!

Кажется, что сама природа положила черту между двумя племенами, славянским и чудским, и она запрещает им сблизиться. Между Нейгаузеном и Печорами пролегает пояс, верст на де-холмов, покрытых кустарником. Здесь не может быть никакого поселения. На каждом шагу могильные насыпи и кресты из ди­кого камня, под которыми покоятся кости ливонских рыцарей и русских витязей. Здесь каждый клочок земли упитан кровью. Здесь беспрестанно русские дрались с ливонцами — то за отбитое стадо, то за коней, то за сено. Здесь было прежде то самое, что теперь на Кавказе, только в другом виде. Удальцы русские втор­гались в Ливонию для грабежа. Рыцари грабили русские поселе­ния и купеческие караваны, идущие в Псков и Новгород. Воины всегда были на ногах, в вооружении, в поле, на страже или в разъез­дах. Безопасность была только за высокими стенами и башнями. Оттого вне стен не могло быть города, и Печоры, кажется, ни­когда не были лучше теперешних. Это просто русская деревня или посад. Но здесь есть магистрат, бургомистры и чиновники. Мое нижайшее почтение!

На расстоянии одного почтового переезда, верстах в восем­надцати от Печор, на высокой остроконечной горе (правильнее — холме) возвышаются древние стены и башни (в виде Минервиной короны) священного Изборска. Этот город если не древ­нее Новгорода, то уж верно его современник и священ для Рос­сии, как отечество Великой княгини Ольги, отец которой был здесь сильным князем. Норманнский князь Рюрик, призванный новгородцами для защиты границ от Чуди и от набегов его со­отечественников, срубив для себя городок или построив крепос­тцу в окрестностях Новгорода, отрядил брата своего, Трувора, в Изборск, который был тогда городом и крепостью. С тех пор неизвестно, чтоб эти стены были когда-либо разорены до осно­вания, хотя Изборск и переходил иногда в руки неприятельские. Да и мудрено было разорить эти стены. Двойная городская стена была в пять сажен вышины и в четыре аршина толщины. Башни были в вышину до тридцати сажен. Все это сложено из огром­ных плит. Пространство крепостцы не более двухсот семидесяти сажен, и так это была только цитадель. Пробраться насильно на гору, с трех сторон, почти невозможно. Стоит бросить сверху бревно или камень, чтоб сшибить с ног целую колонну неприятеля. Стены и башни сохранились до сих пор превосходно. Только в двух местах стена развалилась, и только верхи башни начали об­сыпаться. Но все-таки в целой Европе едва ли есть развали­ны, лучше сохранившиеся, а мне кажется, что это самые древние на севере, куда не досягала рука римлян и греков.

Автор:Александров П.А. Изборск. 1837 г. Бумага, литография. 39 х 28,5 см.

Нельзя узнать с точностью, как назывался Изборск до пе­реименования его по имени князя Избора. Немцы называли его Ольденбургом или Альтенбургом, т. е. старым городом, в проти­воположность Новгороду. Некоторые писатели называют его Гунигардом и думают, что здесь была столица (по крайней мере временная) гуннов. Сказка! Иные именуют его Шуей. Следова­тельно, десница была Новгород. Теперь не место разрешать ис­торические задачи догадками, но верно то, что Изборск есть ста­рый город: Ольденбург.

Он стоит при так называемых Славянских ключах. Один из этих ключей под стеною крепости, в пещере. Под горой течет река Орловка, впадающая в озеро Городическое, в 200 саженях от горы. Может быть, здесь был старинный город или посад над защитой городка. Следов нет. Теперь деревня Изборск (называ­емая в народе городом) лежит под горой. Внутри стен, на горе, древняя церковь во имя Николая Чудотворца, под горой две цер­кви, все каменные.

 Ф. В. Булгарин