10.7.1957
Сергей Александрович!
Расстервационная мастерская в том составе и виде, в каком она пребывала в последние 10 лет, на мой взгляд, только и заслуживала того чтобы её разогнали. Она давно уже была паралитиком и мир праху её. Я надеюсь что на этом не кончится всякая работа по реставрации памятников, а организация её по новому могла-бы освежить это дело, по-моему уже безнадежно загнившему и принявшему уродливые формы в Пскове. Конечно, разогнали мастерскую не из соображений защиты памятников но, как известно, пути Господни неисповедимы и то от чего ждёшь проказ приводит к пшику, а от чего готовишься к пшику может совершенно неожиданно дать какой-то прок. Так я смотрю на это, и не только потому что мне не было доступа в Псковскую реставрационную банду, а вообще у меня такой взгляд. Наконец, я вспоминаю о довоенных годах, когда охрана памятников (и реставрация) лежали на том-же Отделе Культуры (точнее Музее) и шла реставрация памятников, в которой и я принимал участие. В такой организации были свои положительные стороны и не реализованные тогда, но очень хорошие возможности. Главное – дело это смыкалось с музейной работой, приобретало характер музейной деятельности, всякие планы, необходимость уподобляться «настоящей» строительной организации – не в такой степени вредили, как в «расстервационном» заведении, где, по моему мнению, всё разъедала эта необходимость уподобляться «настоящим» строителям. Небольшие объемы работ, растянутые сроки, а, главное, возможность их растягивания – это очень хорошие условия для серьезной работы по реставрации.
Что толку в «грандиозной» деятельности бывших псковских расстерваторов, если она не дала ни одного законченного и хоть сколько нибудь приемлемо сделанного объекта? Я-бы предпочел чтобы было сделано всего два или три «объекта», но по-настоящему.
В общем, усопшего я не жалею, но не уверен в том что псковские деятели из отдела культуры и из Музея (который, по моему мнению, не должен отстраняться от этого дела ни при каких обстоятельствах) сумеют извлечь из создавшегося положения то, что можно было-бы извлечь. Вот в этом-то и беда.
Важны не вывески, а люди.
Я все вожусь со шпилем. Вся молодежь уехала на Кавказ, а я остался один и сверлю дырки и устанавливаю болты на шпиле. Но через недельку все будет кончено и мы сможем, наконец, «бросить кости» и «рвануть когти». За работу на шпиле Олегу дали орден «знак почета», мне дали медаль «за трудовую доблесть» - серебряную на серой ленточке. Немногие из людей достойных получили награды, даже хотя-бы медали, а нас всё-же отметили. И те сто рублей, о которых О.К. писала что мы «отказались» от них мы взяли с удовольствием, как знак признания наших заслуг, хотя для семи человек (а «их было семеро») это, конечно, маловато. Дома всё продолжаю ремонт, который развивается по закону горного обвала: началось с того, что О.К. попросила покрасить стены в комнате, потом я уже сам решил покрасить их в кухне, а также сделать и полы, потом нашел что надо уж белить и потолки, а полы надо шпаклевать. Шпаклёвку начал с пятью кило шпаклёвки, а потом решил делать её как следует и вот уж у меня пошел пуд шпаклёвки. Зато уж пол будет гладкий, значит будет чистый. Когда у нас в комнате чисто и светло, светит солнце в окна, «псковская» печь и шкаф с моей росписью в том-же «псковском духе» блестят – делается легче.
Я подумываю о том, что может-быть, Вам не хватает именно уютной домашней обстановки. Хотя еще я не удостоился обозревать Ваши покои, но они мне представляются на подобие тех, что были в Помёткиной слободе – этакое жилище современного анахорета. Бесспорно это действует на человека плохо.
Развлекаемся с О.К. воробьями – устроили им еще зимой кормушку на нашем подоконнике и регулярно три раза в день кормим их. Прилетают и голуби. Когда мы уедем, воробьям будет туго и они будут с нетерпением ожидать нашего возвращения.
О.К. вчера уехала на пять дней в Вильнюс и Каунас с экскурсией из Союза архитекторов и моё положение теперь хуже воробьиного.
17.7.1957
О.К. вернулась и заставляет меня отослать письмо – не дает мне с ним покоя. Ремонт еще не кончен – пол не крашен. Как только он будет готов – запряжем серого и до свиданья Ленинград. Привет от О.К.
Ю.С.
