Висковатов Степан Иванович (1786 - 1831), драматург, поэт, переводчик.
Родился в селе Сторожна Порховского уезда Псковской губернии. Часто посещал Псков и Псковскую губернию. В Пскове им были написаны стихотворения, вошедшие в сборник «И моя лира» (1806) и трагедии «Ксения и Темир» (1810), «Радамист и Зенобия», «Кребильона» (1810).
Если, хоть раз, видел твой взор - огни розы,
Вечно в душе живы с тех пор - огни розы.
Сладкая мгла долы томит, глухой пурпур...
Жди: расцветут, вспыхнув меж гор, огни розы.
Встал фимиам; жертва горит; текут смолы...
Жди: просквозят дымный затвор - огни розы.
Эти уста рдяным вином потир полный:
Пей же, любовь, солнца раствор - огни розы!
Счастье.
Что наше счастье? Зыбкая мечта.
Богатство, почести, блеск славы, красота...
Не защищают нас от смерти неизбежной;
И юность красная, как цвет весенний, нежный
От ветра бурного поблекнет и падет.
В сём мире жизнь и смерть, как ночь и дневный свет,
Неразделяемым союзом сопряжённы.
Но мысли наши все лишь к счастью устремлённы;
И юноша, и муж, и старец с сединой...
Все ослепляются единою мечтой;
От колыбели мы до самой вдруг могилы
Употребляем все старания и силы,
Что б счастье обрести, стремимся каждый час
За милым призраком... Но он бежит от нас
И в души мрачное отчаянье вселяет.
Но в чём же счастье всё род смертных полагает?
Ужель оно в любви?.. Но ах! Сей дар небес,
Сей дар, столь сладостный, нам стоит горьких слез
И часто меж цветов скрывает змей ужасных -
Рассмотрим счастье же сердец, любви подвластных:
В начале красота нам взоры поразит
И искру слабую любви в нас поселит;
Но искра в страшный огнь мгновенно превратится;
Сей огнь снедающий везде распространится:
Объемлет мысли все, весь дух всё бытие.
И юность, потеряв спокойствие свое,
В предмете милом зря блаженство и мученье,
В душе питая страх, надежду и смятенье,
Приветствует слезой рождающийся день;
Встречает вздохами унылой ночи тень
И в сердце чувствует неизъяснимы муки.
Потом представятся терзания разлуки,
Измена, ревность, месть, - все спутники любви,
Все страсти бедственно поселятся в крови.
Тогда цвет жизненный безвременно увянет;
Погибельный удар нежданно, дерзко грянет!
И светлость юности затмится мраком туч!
Сколь часто нам в любви обманчив счастья луч:
Уж брачный день настал, и жертвенник священный,
Обвитый миртами, цветами испещренный,
Являет зрелище, столь радостно очам!
Амур и Гименей влетают в светлый храм,
Готовясь одарить блаженством новобрачных...
Но вдруг за ними вслед парит на крыльях мрачных
Дочь ада грозная, покрыта вечной тьмой;
Она, сверкнув своей косою роковой,
Лютейшим хладом огнь любови потушает
И брачно торжество в надгробно превращает.
Ах! Счастье во любви преходчиво, как сон.
Но где ж сей дар благой свой воздвигает трон?
Ужели посреди всех бурь войны кровавой?
Так поспешим туда, что бы упиться славой
И, воплем падших жертв весь наполняя мир,
Принять в объятия желаемый кумир.
Уж честолюбием кичливец вдохновенный
Сквозь груды тел свершил свой путь окровавленный;
Неодолимые оплоты бранных сил
Коварством, дерзостью и златом низложил;
Распространил везде раздоры и крамолу...
Из праха... Хищну длань простёр уже к престолу;
В порфиру облачась, крушительным мечом
За молнией перун метал, за громом - гром!
Плененьем тягостным обременил столицы;
С властителей сорвал блестящи багряницы
И на развалинах их скипетров, корон
Мнил счастье обрести... Но жертв сражённых стон
Терзает дух его, злодейством отягчённый!
Всяк час мечтает он зреть меч, над ним взнесённый,
Всяк час, везде, во всех мнит зреть убийц своих!
Свист ветра, шум дерев и даже глас родных
Смущает робкий слух губителя невинных!
И так таинственный закон небес всесильных
И честолюбие к страданьям осудил.
Но где же счастие от смертного сокрыл?
Ужели злато всех желаний не свершает?
Так, старец тяжкую болезнь пренебрегает
И, не довольствуясь умеренным добром,
С восходом солнечным свой оставляет дом;
Раздранным рубищем презреннейшим покрытый,
Как некий хищный вран, или никак волк не сытый,
Повсюду рыскает, что б злато приобресть;
Не внемля совести, позабывая честь,
Мздоимством страшное богатство собирает,
Но жадность к оному в нём боле возрастет.
Он, в час полуночи спустясь под земной свод,
Считает с алчностью корыстолюбья плод.
Проводит день в тоске, проводит ночь в боязни;
Малейший шум уже ему предвестник казни;
Зря тень свою, он мнит, что хищник у дверей.
С оцепеневшую от ужаса душой,
Кладёт сокровища под тяжкие заклепы...
Но всеразящая, бросая взор свирепый,
Проникла под затворы крепких стен;
Сребролюбивый пал, над златом поражен,
И все сокровища удар не отвратили.
Но в чём же счастье зреть судьбы определили?
Иль в добродетели? Так, счастье в ней живёт,
И время, удержав свой гибельный полёт,
Не смеет поразить священну добродетель, -
Во образе её Творец, всех благ содетель
Своё подобие для смертного явил.
Она - страдающим дарует крепость сил;
Она - невинного в несчастьях утешает;
Она - смерть праведных бессмертьем озаряет;
Она - и в рубище - величием блестит;
Она - великими властителей творит;
Она - эгида зол, пороками рожденных;
Она - предвестница дней мирных и блаженных;
Она в небесную обитель нас ведет...
В ней наше счастье всё... Иного счастья нет.
1813 г.
"Чтения в Беседе любителей русского слова", 1813 г. No 11. С. 70 - 74.
Кладбище.
Солнце светлое затмилось,
Зашумели ветры вдруг!..
В грудь унынье мне вселилось,
Омрачился скорбью дух;
Томной, медленной стопою
Я на кладбище пошел...
Там поросшие травою
Гробы пышные узрел.
Дивный мрамор, мхом покрытый,
Тщетность гордости гласит;
Муж безвестный, знаменитый...
Всё равно землёй покрыт.
В жизни счастьем вознесенны
И унижены судьбой...
В тесном гробе заключенны
Все равны между собой.
Тщетно памятник надгробный
Красотой искусств блестит,
Коль сокрыт в нём смертный злобный,
То презрен он и забыт...
А смиренная могила,
Что от всех мирских забот
Добродетельных укрыла,
Все сердца к себе влечёт;
Гробы гордых я оставил
С возмущённою душой,
И туда свой путь направил,
Где забытые судьбой
Души кротки и правдивы
Совершили свой предел...
Гробы их красноречивы
Добродетелью их дел!
Не вкусив страстей отравы,
Не гоняясь за мечтой,
Не алкали тщетной славы...
Но с сердечной простотой,
Среди мира и свободы
Завершили жизнь свою...
Мир вам, мир, сыны природы!..
Зря ваш прах, я слёзы лью...
Нет здесь надписей тщеславных,
Гроб не красится резьбой...
Но среди древес печальных
Камень дикий и простой, -
Вместо урны позлащённой,
Вместо мраморных столбов...
Над могилой драгоценной
Стонет дружба и любовь.
Здесь печальная супруга,
Потеряв любви предмет,
Жизнь и спутника, и друга,
Непритворны слёзы льет.
Здесь отец чадолюбивый
С сыном счастия лишась,
В грусти тихой молчаливой,
На сыру землю склонясь,
Обнимает камень хладный
И полмёртвый дух живит
Той надеждою отрадной,
Что их гроб соединит.
Здесь, как с стеблем разлучена
Нежна лилия весной,
Бурным вихрем поражена,
Тратит блеск прелестный свой;
Блекнет вянет, иссыхает...
Так прелестна нежна дочь
Сиротою увядает
И в унылу мрачну ночь
К гробу матери стремится,
Лобызает милый прах.
Светлый взор её мрачится,
И мечтает в небесах
Видеть тень, ей драгоценну...
К ней объятия стремит!
Но, познав мечту плачевну,
Дух отчаяньем крушит.
Здесь над гробом благотворных
Сонм и вдовых, и сирот,
В чувствах скорби непритворных,
Слёзы пламенные льёт...
Вот достойные трофеи
Добродетельных людей...
Что вы, горды мавзолеи,
Прах вместившие царей,
Разрушителей вселенной?
Тленны вы... Но блеск доброт
Зиждит памятник нетленный
И проходит в род и род.
1813 г.
"Чтения в Беседе любителей русского слова", 1813 г. No 13. С. 87 - 90.
Сельская жизнь.
П. А. К(арнее)ву.
Пора оставить шумный свет;
Полвека за плечами,
И время к гробу нас ведет
Поспешными шагами.
Довольно вихрь крутил наш чёлн
На поприще мятежном,
Пора, мой друг, спастись от волн
В пристанище надёжном.
Непрочно счастье всех людей,
Как столп в песках сыпучих.
Кто выше, тот падёт скорей;
И дуб в лесах дремучих
Скорей былинки ветер рвёт.
Вихрь бедствий разъяренный
Скорей чертоги потрясёт,
Чем хижины смиренны.
Но счастлив тот, кто чужд страстей,
Не омрачён мечтами,
Живёт среди родных полей
С любимыми друзьями;
Всегда по способам своим
Желанья размеряет...
И кроткий мир селится с ним,
И радость прилетает.
Не быв в далёких сторонах,
На Родине взращенный,
По слуху знает о страстях,
О славе мира тленной.
К нему вестей не мчит молва.
Семья - его богатство,
Отцова хижина - Москва,
Луга и поле - царство.
Стада в лугах, плоды садов,
Златые классы в поле,
Для бедного - приветный кров,
Хлеб-соль... Чего же боле?
Подруги милой нежный взгляд,
Малюток лепетанье...
Вот, чем он счастлив и богат!
В них всё его желанье.
И смерть с улыбкой встретит там,
Где мать его взрастила;
Последний взгляд к родным местам...
И колыбель - могила.
Вот радость мирной жизни сёл,
Вот счастье всё прямое!
Зови меня, что б я пришёл,
Довольство золотое!
Когда в приюте сёл, в тиши,
С собою примирённый,
Я обрету покой души,
Страстями утомлённой
И, видя жизненный закат,
Как странник, близкий дому,
Я устремлю последний взгляд
К Единому, к благому!
1822 г.
"Сын отечества", 1822 г., No 9. С. 82 - 84.
Жизнь и смерть.
Сонет.
Жизнь тесный путь страстей и бед;
Отрады - миг, страданья - годы.
Блеснёт цветок, краса природы!..
Нагрянут бури, - гибнет цвет.
Родится человек на свет...
И страсти - злее непогоды!
Страстей полны порой народы
С пелён до самый дряхлых лет.
Надеются вкусить покой,
Но обольщаются мечтой
И мчатся в поприще мятежно.
Смерть благотворною рукой
Обуреваемых волной
Введёт в пристанище надежно.
1822 г.
"Сын отечества", 1822 г., No 21. С. 36.
Его императорскому величеству государю Николаю Павловичу.
Молись же Богу, Русь святая!
Свершай торжественный обет:
И кровь, и жизнь - за Николая!
Как животворный Божий свет,
Нам благодатен царь надежный
Восшёл на трон... И в прах мятежны...
И адский умысел открыт:
В благом царе - Небес Содетель
Всю венценосцев добродетель,
Всё счастье подданным явит.
Доверенность, любовь к народу
Царя все души привлекут;
И позднему потомков роду
Россияне передадут,
Что Николая трон священный,
Любовью россов осененный...
Благословится от Творца.
Его оплот - любовь прямая,
Его полки - вся Русь святая,
Его щиты - сынов сердца.
А тот не росс, кто аду внемлет,
Мятежным пламенем горит...
Его душевна казнь объемлет;
Ему громами в слух гремит
Проклятие из рода в роды;
Он ужас Неба, срам природы,
Страшилище вселенной всей!
Монарх! Забудь сих жертв геенны:
Россияне прямые -- верны,
Привыкли обожать царей.
Всходи с надеждой, солнце наше!
Тебе - в душе - отверст алтарь.
Для чад твоих, что в мире краше,
Как царь-отец, любимый царь?
Люби, люби нас... Благодатный!
Нам жизнь тебе вручить приятно,
Нам сладостно дышать с тобой.
Мятежных сокрушая выи,
Устрой нас счастье всей России...
И небеса утешь... собой.
1826 г.
"Сын отечества" 1826 г., No 3. С.
Источники текста и избранная библиография:
- "Чтения в Беседе"... 1813 г., No 10-13, 1815 г., No 16.
- "Невский зритель", 1821 г., ч. 5-6.
- "Соревнователь", 1822 г. (Стихотворение "Африка").
- "Сын отечества", 1821 г., No14, перевод из "Освобождённого Иерусалима" Т. Тассо; 1822 г., No 9, 21, 1826 г., No 3.
- "Благонамеренный", 1822 г., No 18.
