Предлагаем читателям статью из журнала «Звезда» 1931 года о быте жителей Талабских островов. Публикуем с сохранением орфографии источника.
Рахтанов И. Александровский посад или Талапские, или Залитские острова // Звезда. – 1931. - № 7. – С. 133-138.
Весною не переночуй — поезжай,
а осенью переночуй — поезжай.
Островная пословица.
Я поехал весною и переночевал на Залитских островах всего две ночи. Острова эти находятся в Псковском озере, в трех километрах от нашего берега. На берегу стоит часовой с винтовкой. Здесь — конец Союза. Дальше озеро — наполовину наше, наполовину эстонское.С нашего берега виден эстонский берег, а между берегами в озере виднеются три высоких острова — Талапск, ныне Залит, Таловенец и остров Верхний, ныне Белов. Все три острова наши.
На островах живут рыбаки. По национальности они великоруссы, по говору — псковичи, они цокают и, переставляя по-псковски слоги, говорят «гнила» вместо глина, «раль» вместо ларь. На эстонском берегу тоже живут рыбаки, они тоже великоруссы и они тоже цокают и переставляют слоги. Говорят, сюда на острова и на эстонский берег их сослали за старую веру. А исследовательница островов А. Е. Сандовская думает, что местное название островов «Талапские» произошло от слияния двух слов: «тало», что по-эстонски означает хутор, и Псков. Рыбаки же говорят, будто первым обитателем острова был эстонец Тало. От эстонца на островах, однако, ничего не осталось — все рыбаки чистокровные псковичи, а на хутор острова и вовсе не похожи. Откуда на островах появились люди, кто они были и как стали ловить снетка — никто точно не знает. Известно, что в 1821 году на островах произошел бунт против администрации, что рыбаки подали петицию, что она была удовлетворена и что с тех пор Талапские острова стали называться Александровским посадом. Между Таловенцем и Беловым самые глубокие в озере места; говорят, это потому, что здесь находится старое устье реки Великой. Устье это было тогда, когда озера еще не было, островов не было, а был один материк. Может быть, это и так, только куда впадала Великая — непонятно, но каждое лето из озера у церкви на Талапске вытаскивают пни и корни. Двадцать восьмого октября старого стиля ежегодно и по-сейчас в честь или в память материка устраивают крестный ход. Крестный ход с хоругвями, иконами и крестами обходит кругом острова Талапск и возвращается в церковь, а после обедни расходятся по домам обедать. Но острова ежегодно, если только идет волна из Чудского водоема, уменьшаются, Северный ветер гонит волны на берег, и волны постепенно отбивают островной песок.
А площадь островов и так очень небольшая: Залита — один километр, Таловенца полкилометра и Белова — полтора километра. На Белове есть еловый лесок. Живут на островах две тысячи человек, и места им очень мало. Отсекр партийной ячейки сказал мне:
- Мы живем тесно, как на острове Мангетена в Нью-Йорке. Скоро начнем строить двухэтажные, трехэтажные и четырехэтажныэ халупы. А Госиздат присылает нам в избу-читальню книги по весенней посевной кампании: «Прицепные машины в хлебном колхозе», «О тракторе», «Долой трехполье!» У нас места на жительство нехватает — где уж тут земплепашество! Мы — рыбаки. Расскажите об этом в Ленинграде.
В 1901 году на островах началась холера. Нигде на берегу не было ни одного заболевания — холера была местная, островная. На острова из Петербурга приехала противохолерная экспедиция. Во всех халупах появились четверти с перцовой настойкой и большие склянки с раствором сулемы. Воздух перестал пахнуть свежими огурцами, как пахнет снеток, а запах смолой. На откосе построили барак. Гроба заготовлялись заранее. Люди умирали. Доктора приказывали много курить, курить даже женщинам, пить водку и мыть руки сулемой, но все это мало помогало. Умерло тридцать семь человек. Тогда рыбаки собрались на Нижней улице, неподалеку от церкви.
- Я так вам скажу, ребята, — сказал один: — тут либо невод худ, либо хозяин плут. Я думаю — доктора отравители, ребята. Воду они отравили холерой. Надо их с острова долой.
Так, как сказал этот, так остальные и порешили. Прогнали докторов на берег. Прогнали докторов, пролили на землю сулему, а всю перцовку на радостях выпили. Радость была крепкая, и перцовка тоже. И странное дело, но эпидемия холеры на островах прекратилась. А один больной, которого вдрызг напоили тогда перцовкой, выжил, и я с ним разговаривал. Это еще высокий и прямой человек. Он обут, как все на острове, в высокие сапоги красного товара. Из красного товара до революции делались поршни и ремни. Это почти не выделанная кожа, она легко впитывает деготь и тогда совершенно не пропускает воду.
В 1912 году в крест на куполе церкви ударила молния, но крест уцелел. Конечно, это было чудо, и весть о нем дошла до Москвы. Из Москвы приехали богомольцы. Крест сняли с купола и перенесли в церковь, где он и посейчас стоит под стеклянным колпаком. А церковь выстроили новую — кирпичную, оштукатуренную и выкрашенную в белый цвет. Купола у церкви зеленые, а колокола хорошего литья, и над озером стоит тяжелый, торжественный звон. Рыбаки — люди и посейчас религиозные и даже слишком религиозные,
— Бога не трогай!
Против бога не иди!
Без бога не до порога!
И высшее блаженство у рыбаков называется так: «Христос по душе босиком пробежал».
Я приехал на острова в первый день Пасхи. Колокола гудели, по улицам шли разодетые в розовые и желтые рубашки парни и девки в чистых косынках и новых галошах. В этот день Центроспирт хорошо работал. Пьянство на островах вообще большое, а в Пасху из трех человек — два непременно под мухой, а тот, который не пьян, тот комсомолец. Мне пришлось разговориться с одним парнишкой — он не был пьян, но дорога его шла в Центроспирт. Он сказал:
— Наловили мы снетка, товарищ, на два с полтиной на брата, И вина нам хватило на один день. Только.
Водку здесь почтительно, как на этикетках, называют «хлебным вином». Когда была запрещена продажа спиртных напитков, их доставляли из Эстонии или из Пскова, где в то время были - немцы. Из Пскова водка доставлялась в гробах. Устраивали похороны и везли хоронить на острова. Еженедельно во Пскове умирал, кто-нибудь из островных, и его труп в просторном гробу торжественно перевозили; на острова, где справляли веселые поминки по тут же сидевшему покойнику. Так ради водки шутили со смертью религиозные рыбаки.
Живут рыбаки в халупах. Это избы, но на каменных фундаментах. Камень, привозят с берега, хлеб привозят с берега, дрова — с берега, молоко, яйца, овощи - все с берега, а мясо для колхозной столовой получается почему-то даже из Сибири.
На полу в халупах вместо половиков лежат старые сети.
Застроен Талапск, так сказать, по строго классовому плану: купеческие кирпичные дома — на набережной, на пристани около церкви и царского сада, деревянные дома жерников — артельных старшин — в середине острова и, наконец, на самом краю —- халупы батраков или, по-местному, рукавишников.
Рыбаки сейчас в колхозе. Острова — район сплошной коллективизации. Все орудия лова обобществлены. У колхоза — твердый производственный план. Но правый угол халупы всегда занят киотом, лампадка всегда теплится, — очевидно, колхозу — колхозное, а богу — божье. Из каждой получки уделяется «божья доля», и попу на островах живется неплохо.
До революции по субботам рыбаки собирались в «ловецкой избе» (тут халупа почему-то переименовывалась в избу). Жерник — старшина артели - подсчитывал доход, и дальше происходил, примерно, такой разговор:
- Заработали мы сегодня, ловцы, — говорил жерник, — двадцать рублей.
- Бабе — целковый.
- Богу — доля, пять с полтиной.
- Себе — пять с полтиной.
- А вина за сколько будем брать? — спрашивает жерник.
За остальное!
Это называлось «ссорки» — общественные расходы. Покупали на остальные вина, брали самые большие рыбины, пекли из них пироги и ели, запивая хлебным вином. Бутылки принадлежали хозяйке — это был ее побочный доход, кроме законного целкового. Ловецкая изба устраивалась у всех по очереди. Сейчас ловецкая изба находится в правлении колхоза — там каждую декаду выдают деньги. Жерников нет. Но мне показали бывшего жерника. Это старик Жилин. Теперь он считается лучшим специалистом по установке «ризцов».
И. Рахтанов
Предлагаем в дополнение книгу:
Талабские острова, Псковское озеро и рыбный промысел. / [авт.-сост. О.Я. Сандоевский]. - Псков : Издание Псковского губернского статистического комитета, 1892. - 52 с. - Читать полный текст>>>
