Разогнало облака над лесом.
Небо то лазурь, а то кармин...
Жизнь - она веселого замеса -
Удочка, собака да камин.
И бутылка сливовой настойки,
Ароматом пахнущий кальян...
В жизни все условлено настолько,
Что не знаешь, трезв ты или пьян.
Засыпать с улыбкой. На колени
Уронить зачитанный роман...
В жизни бренной эти вот мгновенья
Могут быть дороже, чем кальян.
* * *
Завтра будут вопросы.
А сегодня, пока
Манят свежестью росы,
Манит синью река.
Отдохни, друг, с дороги,
От проблем - не тоскуй.
Сами просятся ноги
Босиком, по песку.
В вышине - птичье пенье,
А в дали, от берез
Белым-бело свеченье
До восторга, до слез.
Иордань
Ну и что? Знай - движенье основа
Нашей жизни и нашей судьбы.
Ведь мой предок из мира лесного
Шел по зову небесной трубы.
Шел, чтоб жить широко и привольно,
Сеять поле и строить избу.
Это нынче ругать стало модно
Тех, кто трудности нес на горбу.
Это нынче успешным дорога.
Неуспешным помойка и рвань.
Уповать остается на Бога,
На страну, что звалась Иордань.
Где она? Никому не известно.
Раньше знали - ходили туда.
Там шатром синий свод небесный,
Там в ручьях - голубая вода.
Там помогут, подскажут, поплачут,
Погорюют - такие дела.
Человек там хоть что-нибудь значит,
Даже в том, в чем мать родила.
И с котомкой придя к богомолью
В золотую свою Иордань,
Богомолец, чтоб справиться с болью,
К Иисусу протягивал длань.
И Христос, перстами касаясь.
Отводил ненасытную боль.
Чтобы путник, домой возвращаясь,
Не корил бы свою юдоль.
Да, вся жизнь движенье, конечно,
Но не тратьте себя на борьбу...
В век наш суетный и быстротечный
У дороги постройте избу.
***
Вот и сблизились
Курсы наши:
Вы не сеете,
Мы не пашем.
И сегодня и завтра
Одно:
Самогон «паленый»,
Вино.
Как случилось,
Что стал я нищим,
Что в кармане
Лишь ветер свищет.
И ни гордости,
Ни геройства,
Ни черты
Подобного свойства.
Ничего. И не лица,
А морды.
Разве могут
Смотреть они гордо?
Не с ухмылкою
Той вороватой,
Сверху спущенной
Нам когда-то...
Не упомнишь,
Махнешь рукою.
Рвенья нету
И нет покоя.
Над широкой
Равниной Русской -
Зной
Добавочною нагрузкой.
Была традиция
За полянами, за туманами
Снова день встает молодой.
У сельчанок труды столь ранние
Наступают - ходить за водой.
А заря лишь на кромочку села
И уже по-над лесом висит.
Где то радио громко запело,
И петух-горлопан голосит.
У колодца сбираются бабы,
Молодые - румяны, бойки.
В это время нисколько не слабо
Дует ветер осенний с реки.
Только им нипочем, разогретым,
И судачат о том, что сродни:
Вспоминают ушедшее лето,
Вспоминают веселые дни.
- А теперь мы хвосты прижавши,
Не до шуток холодной зимой...
У меня молоко убежавши,
Рабы, надо скорее домой.
_ У меня теленок не поен...
_ У меня муженек не кормлен...
_ Ну так што - расходиться нам,
што ли?
Бригадир нас торопит на лен...
Разошлись от колодца бабы,
Только день не пришел в угомон.
Не страшны им по жизни ухабы,
Хоть стращали крестьян испокон.
Помогали им золото-руки
Да войною проверенный дух.
Выводили страну из разрухи,
Превратились сами в старух...
И теперь зорьке алой неймется,
И теперь ветра шум над рекой.
Собираться чуть свет у колодца -
Нет традиции больше такой.
***
По заснеженной тропке зимой
Я приду к себе в гости, домой.
Задержусь я чуток у порога,
Как же в памяти грустного много.
Уж никто мне дверей не откроет,
Только ветер январский завоет.
Я войду в нежилое жилище,
Где лишь холод напарников ищет.
Печку я затоплю, а потом уж
Поклонюсь земно отчему дому.
И сорвется банальное слово.
Я скажу: принимай Иванова.
Поэту
Не грусти, поэт, не надо.
Все пройдет - и грусть, и хворь.
Сам себе повесь награду
И фортуну объегорь.
Обойди тропинкой легкой
Кочки, ямы на пути.
В стороне чужой, далекой
Всех обидевших прости.
По реке словесной, долгой
Потихонечку плыви.
Назови ее хоть Волгой,
Хоть вместилищем любви.
Давит жизнь своей нагрузкой,
Обступает, не щадит.
Горизонта кромкой узкой
В полутьме ночной глядит.
За компьютер сесть заставит
В лютый холод и в жару.
Не горюй, поэт, о славе.
Жизнь прекрасна - точка ru.
Добрый город
Наш город и снежный, и белый,
Наш город спокойный такой.
Снежинки летят то и дело
На этот желанный покой.
И время уже к полуночи,
Все спят, кто устал от трудов.
А город не днем - не грохочет,
Не видно ни шин, ни следов.
Он зимнею сказкой увенчан,
Он ждет Новогодья давно.
Он любит, конечно же, женщин,
Таких же, как в старом кино.
Он любит подсматривать в окна
И сладкие сны навевать,
Он может пролезть сквозь волокна
Гардин и присесть на кровать.
Он сказку расскажет ребенку,
Научит полетам во сне,
И сам полетает вдогонку,
Как аист летит по весне.
А после... Средь Летнего сада
Присядет в ночи у костра
И будет восторженным взглядом
Глядеть на костер до утра.
К костру подойдут обогреться
Те люди, что сон берегут.
И те, кому некуда деться, -
Всяк бомж отогреется тут.
Бомж к пламени тянет ладони
И Боженьку благодарит.
Его от костра не прогонят
За жалкий обтрёпанный вид.
Лишь утром последние угли
Подёрнутся белой золой.
Наш город отправится в будни
Под ветер холодный и злой.
Он будет бороться с заносами,
И ёлку в огни наряжать,
Чтоб малые детки курносые
Под ёлку могли прибежать.
Журавли
Я люблю в этом мире жестоком
Тишину осенних полей.
Я люблю в небосводе далеком
Над равнинами клич журавлей.
Журавли на гнездовья вернутся,
Чтоб над краем родимым летать,
Чтоб я мог им вослед улыбнуться
И о чем-то хорошем мечтать.
Я люблю, когда ветер доносит
Ароматы цветущих полян.
Крепких рук человеческих просит
Нерожавшая хлеба земля.
Путь в поля стал и труден, и долог -
Запустенье вблизи и вдали.
Но я вижу сквозь лиственный полог,
Как с птенцами летят журавли.
На крыло их сегодня поставят,
И научат, как принято жить.
На холодной осенней отаве
Им покажут, как в стае дружить.
Закричу я, махая рукою:
- Возвращайтесь весною назад,
С вами больше любви и покоя,
С вами меньше по жизни преград.
С вами всё-таки хочется верить,
В то, что рано сжигать корабли…
Открываю на улицу двери,
А в проёме дверей – журавли.
***
Слава Богу, мне остается
Удивляться русской зиме.
Вновь метелице в поле неймется -
Закрутила в своей кутерьме.
Закрутила метель, закружила,
Как на крыльях меня понесла
В ту деревню, где жихари живы,
Не закончив земные дела.
Я у дома родимого спрыгну
С мимолетных неласковых крыл.
В нетерпении загодя крикну,
Чтоб отец мне калитку открыл.
Подожду, постою у калитки,
Но его никогда не дождусь...
Вьет метель свои белые нитки,
Заплетает косицами грусть.
Я домой запоздало явился,
Ты прости меня, батя, прости.
Снег в ответ у завалинки взвился
И растаял в дрожащей горсти.
Ты два года лежишь на погосте.
А душою на небе теперь.
В дом никто не захаживал в гости:
За сугробом - холодная дверь.
И холодные кухня и спальня,
И на окнах январская мгла.
Очень поздно и как в наказанье
В отчий дом метель принесла…
Я согрею и дом, и лежанку,
Разложив огонёк под котлом…
У божницы, как память, божанки
О далёком, любимом, былом.
У храма
Когда вдали темнеет небосклон,
Сужая горемычное пространство,
Когда дерев осеннее убранство
Не различимо с тенями колонн,
Когда гудок тревожен на реке
И дождь зашторил в дали панораму,
- когда легко пойти к святому храму,
Чтоб помолиться, стоя в уголке.
Блеск фонарей, как будто светляки,
размокший лист ложится мне под ноги,
Лишь белый храм как светоч при дороге,
да купола огромны и легки.
В том храме песнопения звучат
И в сердце поселяется отрада.
Пред Светлым Ликом теплится свеча -
И это - все, и лучшего не надо.
* * *
Когда во тьме блеснет вдруг огонек,
И ты почувствуешь и явственно, и зримо,
Что путь от станции не так уж и далек,
И все, о чем мечталось, обратимо.
Вчера тебе твой город был как брат,
Теперь деревня огоньком мерцает.
Вчера тебя приветствовал Арбат,
Сегодня старый мерин привечает
В осеннем поле, где убрали рожь,
И где березы желтые, как свечи.
И будет поздний вечер тем хорош,
Что ты обнимешь мать свою за плечи.
Пока твой домик светит в полной мгле,
Пока тебя ждет у калитки мама,
Не оставляй надежду на Земле,
Иди по жизни радостно и прямо.
Волга, март
На Волге лед, на Волге рыбаки,
И тишина над поймами повисла.
Без дела дремлют в створах маяки,
И март с откоса бросил свои числа.
Восходит солнце красное вдали,
И ветерок над берегом не слышен,
Пройдет немного дней, и корабли
Пойдут по Волге в городок Камышин.
Им хлеб возить, арбузы и вино,
И юнг учить - горластых, неуемных.
Но панцирь льда сковал суда давно,
Они так ждут воды и трюмов полных.
Ах, Волга, - величавая река,
Течет себе, и лед ей не помеха…
Приятно мне – на эти берега
Я из далёкой Псковщины приехал.
***
Ах, как буйно зелень разрослась,
Как красивы берега и чащи,
И вновь в душе разбуженная страсть
Напоминает о себе все чаще.
А мне б теперь за город убежать,
Где белые луга цветущей кашки...
Начальников, жаль, надо ублажать
Подписывать ненужные бумажки.
Там будто кто-то пролил молоко,
Туда пути не меньше часа хода.
Там дышится привольно и легко,
И там такая милая - свобода...
Любезная свобода - что сказать -
Она меня опять призывно манит,
И выбьется из глаз моих слеза
От ветерка, который другом станет,
С которым я в обнимку побегу.
Куда? Куда задумал я заранее.
Там нынче, на расцвеченном лугу,
Цветов и пчел веселая компания.
И сделаюсь я сумасшедшим чуть,
Каким вовек не стану «при народе».
О, как привольно дышит моя грудь,
О, как спасибо матушке-природе!
Изборск
Изборск! Как много силы в этом слове.
Я представляю пращуров своих:
Славяне были добрыми в основе,
Хоть век девятый был на злобу лих.
Но камень был, и были эти горы:
И были и лопаты, и мечи.
Бывать здесь славной крепости,
коль скоро
Пришли сюда славяне-кривичи.
За дело взялись, помолившись Богу,
И башни вознесли, и стены тож.
И стала эта крепость недотрогой
В хорошем смысле - силой не возьмешь.
Теперь туристы по дорожкам ходят.
Что говорят, нам не дано понять.
Но ясно только: при честном народе -
Изборска им по-прежнему не нять.
***
Печорских храмов ликованье
Осенним днем, в монастыре.
Здесь чувству не дано названье
Ни днем, ни утром, на заре.
Я слышу звоны колокольни,
Они летят во все концы,
И рубят под землею штольни
Опять монахи-молодцы.
Здесь мир, который благовестом
Уже хоть чуточку согрет,
Лежит окрест. Святое место
Хранит Божественный секрет.
***
Всплесну руками - Боже мой,
Какая красота.
Красу не празднуют зимой -
Она совсем не та.
Другое дело - май и цветь
В садах, в лугах и в поле.
Когда средь стен не усидеть
И хочется на волю.
Когда все трудности дорог
Вполне преодолимы.
Когда увидишь ты у ног
Цветок родной, любимый.
И ты наклонишься к цветку,
Его легонько тронешь
И сразу боль свою, тоску
Из сердца вон прогонишь.
И сразу в жизни веселей,
Надежней в жизни, что ли...
Весна идет среди полей,
Играет свои роли.
***
Коль скоро ветры прилетят
И принесут тепло и влагу,
Заварят на болотах брагу,
Как то безудержно хотят
Все сущности земного царства,
Все компоненты бытия
Бог в помощь вам, таким, как я,
Накапайте чуть-чуть лекарства.
В него намешаны чтоб были:
Ручьев звенящая вода,
Туманов белых череда
И водка из большой бутыли,
Еще мать-мачехи цветы,
Подснежник синий на поляне,
И дух березовый для бани,
И подсластитель для мечты.
И выпейте, чтоб не до сна
Вам было в этот синий вечер,
И знайте, что сегодня встреча,
И имя встречи той - Весна...
Полынь
Выше туч одна лишь синь,
А внизу одна полынь.
И полынь, и полынок
Так и вьются возле ног.
Душу в грусти напрочь вынь -
Все равно вокруг полынь.
Нет ни ржи, ни ячменя,
Ни крестьянина меня.
Все полынью полонила
Запустенья злая сила.
И ушли отсюда люди...
Что же с отчим краем будет?..
Есть Поэзия
Говорят, что Поэзии нету,
Что пророки в бизнес ушли.
Потому, знать, по белому свету
Терпят бедствия корабли.
Потому, знать, поэт никудышен,
Неуспешный нынче поэт,
Что никем и нигде не услышан,
Зря коптит обывательский свет.
И ему советовать смеют
Заниматься чем-то другим.
А поэты «другим» не умеют,
Только творчеством дорогим.
Чтоб поэт мыл пивные кружки?
Ошибаетесь, господа.
Перед ним Александр Пушкин -
Путеводная суперзвезда.
И поэтому нет причины
Не писать ни стихов, ни поэм.
Если вы поэт и мужчина -
Будьте в «теме» извечных тем.
Пойте песни девушкам юным
О любви в звенящей тиши.
И тогда затронете струны,
Зазвеневшей в ответ души.
И клеймите пороки смело,
Разве мало их развелось.
Вот для вас настоящее дело,
Чтоб дела не ехали вкось.
И не надо, не мойте кружки
Для «обслуги» кутил и повес.
Александр Сергеевич Пушкин
Видит все - оттуда, с небес...
Крутому бизнесмену
Что за чудо, синие просторы,
Что за чудо, краешек зори....
Как же в душах выветрилось скоро
То, о чем так редко говорим.
В мире все подвластно испытанью.
Но когда вас мучают дела,
Повстречайте в поле утро раннее,
На чуть-чуть уйдите от стола.
Знайте, карты не добудут счастья,
Не добудет счастье и вино.
Только ваше личное участье
Мир переиначит, как в кино.
На пригорке, на ковре зеленом
Из машины выйдите в рассвет.
Сбросьте и красивым, и влюбленным
Со счетов своих десяток лет.
Выпейте росы жемчужной горстку,
Замочите белые штаны.
У сосны хвою, как будто шерстку,
Вы погладьте, чувствами полны.
Видите, какая тут равнина
Русская - Неелово, Камно...
Вы же и вальяжно, и картинно
Сигаретку бросите в окно.
И прибавив скорости, махнете
На красоты здешние рукой.
И тем самым совести соврете,
Или у вас нет уже такой.
При вложеньи с выгодой «зелёных»
Шевельнется ль в вас хотя бы где:
Шелест листьев солнечного клена
И росток картошки на гряде.
***
Не суди о прошедшем,
Не печаль свою душу.
Память - это наследство
Никому не порушить.
Ведь у каждого в жизни
Гореванна Голгофа,
Потому в укоризне
Льются горькие строфы.
Жизнь мотает и крутит,
И ударит наскоком,
Пребывая, по сути,
Часто в трансе глубоком.
А проснувшись от транса,
Вдруг увидим, как много
Улетело пространства
В никуда - по дорогам.
Говорят, что давно
Мы живем не по «теме».
Закрутило вино
И пространство, и время.
Но… Когда-то придется
И прозреть, и воспрянуть,
Словно в жерло колодца,
В душу русскую глянуть.
И, отбросив браваду
И кураж, и гордыню,
Жить по совести надо
И ещё – по Святыням…
