Врачебный долг превыше страха
История о докторе Рубцовой, у которой были все шансы выжить в годы оккупации. Но она предпочла спасать детей и помогать партизанам, за что поплатилась собственной жизнью.
Я давно живу в Центре города и, как мне казалось, знаю этот район, как свои пять пальцев. Взять, к примеру, Финский парк, перетерпевший на моих глазах не одну глобальную реконструкцию. Слышала, что в 19 веке здесь было много предприятий и хозяйственных построек, а в конце прошлого века городские власти оборудовали место отдыха горожан в честь юбилея дружбы Пскова и Куопио. Этот уютный уголок никогда не ассоциировался у меня с событиями военных лет. Но именно здесь, 77 лет назад, в трех шагах от Гельдтовой бани, началась наша почти детективная история. Яблоневый сад во в дворе дома №3 по улице Милицейской стал одним из центров подпольной работы Пскова, а его хозяйка Александра Рубцова - надежной помощницей для партизан.
По законам военного времени
Немцы оккупировали город в июле 1941-го года. Для жителей некогда «вольного и стольного господина Пскова» началась черная полоса. Захватчики установили новые жесткие законы, нарушение которых могло закончиться расстрелом без суда и следствия. Репрессии советской власти казались детским лепетом по сравнению с «воспитательными мерами» новых хозяев. Коснулись они и системы здравоохранения, находящейся в буквальном смысле на грани выживания. Если до войны советских людей лечили бесплатно, то в годы оккупации медицинские консультации стоили денег, причем по тем меркам, немалых.
Вот прейскурант цен в больнице. Амбулаторный прием для детей 3 рубля, для взрослых - 5 рублей, вызов врача на дом - 8 рублей, койко-день в больнице - 15 рублей. В стационаре пациенты лежали в своей одежде (кроме тех, кто перенес операцию) и питались своими продуктами. Совсем как в начале 90-ых... Большой проблемой стал и запрет новой власти на профилактические прививки для детей. Малыши, и без того ослабленные плохим питанием, стали чаще болеть и умирать. Впрочем, захватчики по этому поводу не слишком сокрушались. В их планы вовсе не входило здоровое подрастающее поколение. Фашисты делали ставку на тех, кто постарше - работоспособную молодежь, которая с утра до ночи «пахала» на заводах, выполняя заказы немецкой армии.
Среди предприятий, на которые немцы возлагали большие надежды, была меховая фабрика. На ней по 12 часов в сутки работали подростки 14-16 лет. Тех, кто не выполнял норму, на сутки сажали в карцер, оборудованный под местной кочегаркой. Нагрузка для многих детей оказывалась непосильной. Они выбивались из сил, страдая от желудочных кровотечений, одышки, отеков. На ноги их ставила заведующая детским отделением городской больницы Александра Рубцова. Причем в большинстве случаев совершенно бесплатно. Назначала лечение, выдавала справки об освобождении от работы, в которых фактически нуждались все подростки.
Заметим, что, выполняя свой врачебный долг, Рубцова сильно рисковала навлечь на себя гнев городской управы. Заказы для фронта стали выполняться хуже, не пополнялась и казна медицинского учреждения. Однажды главный врач больницы, хирург Вячеслав Рисположенский вызвал Александру Ивановну «на ковер». Сделал ей внушение и сказал, что отныне ее дорога на меховую фабрику закрыта. Женщина оказалась прекрасной актрисой. Она прониклась осознанием собственной вины, пообещала, что это больше не повториться... и уже через 15 минут поспешила к очередному искалеченному на производстве ребенку.
Впрочем, помогала она не только трудящимся подросткам. Рубцова бесплатно лечила практически всех маленьких пациентов, которые приходили к ней на прием и делала необходимые прививки. Препараты Александра Ивановна брала на больничном складе, вновь и вновь рискуя быть пойманной «за руку». Она осознанно шла на этот риск, потому что на кону было здоровье сотен псковичей.
«Л» и «Х»
Однажды на прием к Рубцовой записалась молодая симпатичная девушка Шура Иванова. Однако вместо жалоб на здоровье она, озираясь по сторонам, прошептала доктору истинную причину своего визита. С Александрой Ивановной хотел встретиться некий очень серьезный и важный человек, знавший ее до войны. Ничего больше не сказав и попросив дождаться вызова на дом, пациентка покинула кабинет.
Кто бы это мог быть? Рубцова терялась в догадках. Точно не поклонник, ведь она уже давно была замужем и воспитывает пятилетнюю дочь. Тогда, может быть, Шура пыталась ее спровоцировать? Все прояснилось на следующий день. Квартира на улице Гоголя, 11 оказалась не обычной, а конспиративной, а вызов - фиктивным. Пациентом оказался Иван Григорьевич Киселев - первый секретарь Псковского райкома партии, руководитель Псковского межрайонного подпольного партийного центра. Он рассказал Рубцовой о бедственном положении раненых, находящихся в лазарете для русских военнопленных. Солдаты и офицеры умирали от голода, ран и нечеловеческих условий лечения. Нужны были перевязочные материалы, продукты, лекарства. Достать их, по обоюдному мнению псковских подпольщиков, могла только надежная и отчаянно смелая Александра Рубцова. И она, не раздумывая, согласилась.
Александра Ивановна Рубцова
Доктор понимала, что задача перед ней стоит не из легких - справиться в одиночку нереально. И тогда она стала подыскивать среди своих коллег единомышленников. Выбор пал на фельдшера Марию Васильевну Яковлеву и медсестру Анну Мироновну Абрамову - женщин спокойных, надежных и немногословных. Они работали вольнонаемными в лазарете для выздоравливающих. Понаблюдав за ними несколько дней, Рубцова решилась, наконец, на разговор и получила немедленное согласие.
Подпольная работа медиков могла бы стать хорошей основой шпионского романа. В саду дома Рубцовой - жила она, напомним, на утопающей в зелени Милицейской улице - был устроен тайник. Туда складывались лекарства и перевязочные материалы, которые Александра Ивановна тайком брала из отделений больницы, а так же продукты - их сердобольные псковичи жертвовали выздоравливающим пациентам. В условленное время якобы в гости к Рубцовой приходила медсестра Абрамова, и, забрав бинты и таблетки, оставляла а тайнике записку с одной единственной буквой «Л», что означало «лекарства». Ответственной за еду для раненых была фельдшер Яковлева. На клочке бумаги она писала букву «Х», что означало хлеб. Чтобы у «глаз» и «ушей» чересчур бдительных прохожих не возникало лишних вопросов, девушки изображали заядлых банщиц, возвращающихся домой после помывки. Благо Гельдтова баня была в двух шагах от «конспиративной квартиры».
Дождавшись, когда заведующая отделением уходила домой, Мария и Анна раздавали продукты раненным, а лекарства и бинты коллегам. Один раз медики во главе с Рубцовой были в шаге от разоблачения. Но на первый раз все обошлось: провала удалось избежать. Подпольная группа с удвоенной силой принялась за работу, к которой через несколько месяцев подключилась комсомолка Оля Морозова. По заданию подпольщиков она устроилась в отдел учета биржи труда, который располагался в Доме Специалистов на улице Ленина, 11/4. Это, кстати, мой родной дом. Я живу в нем очень много лет, но к стыду своему о событиях, которые там происходили во время войны, узнала только сейчас...
Так вот, Ольга Морозова незаметно брала из сейфа чистые временные удостоверения, вписывала туда нужные фамилии военнопленных, лежащих в лазарете, и передавала Рубцовой. Много крови попортила девушка новой немецкой власти, прежде, чем сотрудники гестапо вышли на ее след. Ольга Морозова была арестована в ноябре 1943 года. Забегая вперед, скажем, что ее казнили через месяц, вместе с Александрой Рубцовой. Руки Оли палачи связали ее же собственными косами, тело после расстрела сбросили в одну из траншей в районе «салотопки» у деревни Рогоза. Именно по косам девушку узнала ее мать - 67-летняя Пелагея Егорова...
Выбор, которого не было
Но вернемся в 1942-й год. А августе доктора Рубцову ждало еще одно задание. Оно, как бы сейчас сказали, было с повышенным уровнем сложности. Заместитель руководителя Псковского межрайонного подпольного центра Виктор Владимирович Акатов попросил Александру Ивановну помочь с лекарствами и перевязочными материалами партизанам. Впрочем, он ни на чем не настаивал, понимая, чем рискует доктор. Лучше других понимала это и сама Рубцова. Она одна воспитывала пятилетнюю дочь Катю, и в случае провала девочка осталась бы без матери. Врачебный долг и ненависть к врагу оказались сильнее осторожности. Через несколько дней она дала Акатову согласие. О том, что стоило ей это решение, остается только догадываться...
Дело было крайне опасным, поэтому на сей раз Рубцова действовала в одиночку. По крайней мере, в первое время. Она по-прежнему брала из больничных отделений лекарства, перевязочные материалы и наркотические обезболивающие средства, складывая их в тайнике собственного сада. Ценные посылочки забирал связной и передавал их в партизанский отряд В.И.Гаранина. Через некоторое время у Рубцовой все-таки появился помощник - военнопленный врач-рентгенолог Михаил Иванович Шабалин. Александра присматривалась к нему долго, но, доверив свою тайну, ни разу не пожалела. Доктор оказался человеком порядочным и надежным. Вдвоем дело пошло еще лучше. Однажды Шабалина вызвал к себе главный врач. Он сообщил, что фельдкомендатуре стало известно о поступлении партизанам лекарств и перевязочных материалов из города и поинтересовался, кто из врачей мог на такое решится. Рентгенолог изобразил искреннее удивление, заверив Рисположенского, что рисковать жизнью никто не хочет. Главврач согласился с Шабалиным, и неприятная тема была закрыта.
Но все оказалось не так просто. Через несколько дней после разговора с Рисположенским рентгенолог понял, что попал под подозрение сотрудников гестапо . И тут же получил подтверждение своим выводам, заметив слежку. Его могли арестовать в любой момент. Узнав об этом, подпольный центр взывал к осторожности. Но Шабалин решил действовать кардинально. В один прекрасный день он не явился на работу. Той же ночью в партизанском отряде В.И. Гаранина появился новый боец...
Рубцова, конечно, обо всем знала, но вопрос главного врача о том, где может находится рентгенолог, оставила без ответа. И тоже заметила за собой слежку. Ее уже давно подозревали в связи с партизанами. Приговор по этой «статье» был однозначным - смертная казнь. Александра Ивановна понимала, что существует только один способ остаться в живых - «сжечь все мосты», прекратив всякую помощь подпольщикам. Ее, мать пятилетней девочки и талантливого доктора, поставившего на ноги сотни псковских ребятишек, за это никто бы не осудил. Она нужна была и дома, и на своем рабочем месте. Но Александра Рубцова решила иначе. Ежеминутно рискуя собственной жизнью, она продолжала поставлять партизанам бинты и лекарства.
-28 декабря 1943 года Рубцову арестовали в момент закладки тайника, - пишет бывший начальник партизанского госпиталя 3-й Ленинградской партизанской бригады имени А.В. Германа, хирург Викентий Иванович Гилев в статье, опубликованной в газете «Новости Пскова» в июле 1998 года. - Ее привезли в отделение гестапо на Комиссаровской улице. Поздно вечером после допроса ее в бессознательном состоянии приволокли в камеру. Несмотря на жесткие пытки фашистам ничего не удалось узнать от мужественной партизанки Рубцовой. Она отсидела ночь и день, а на вторую ночь в камеру зашли четыре фашиста, окликнули Рубцову и Морозову, завязали им глаза черной повязкой. Руки Оли связали косами. Вытащили из камеры, и больше туда не приводили. Приговор был приведен в исполнение.
Настала пора, мне кажется, присвоить одному из лечебных учреждений Пскова имя мужественной патриотки, человека высокой совестливости, беспредельного сострадания к больным - трагически погибшей на 33 году жизни - доктора Александры Ивановны Рубцовой...
***
Викентий Иванович Гилев, о котором мы рассказывали в предыдущей публикации, ушел из жизни 22 года назад. К, сожалению, его замечательная идея так и повисла в воздухе. Видимо всем было не до того. Сейчас тем более. На повестке дня - война с короновирусом, и на этом поле боя мы во что бы то ни стало должны победить. Но пандемии уходят, а герои остаются, и наша память о них должна жить вечно.
Александра Ивановна не давала клятву Гиппократа. Просто по тому, что такая традиция появилась в медицинских вузах уже после Великой Отечественной войны. Но врачебный долг, которому Рубцова оставалась верной до последней минуты своей жизни, выше самых правильных слов, выше страха, выше личных обстоятельств. Служить людям так, как делала это она, умеют не многие. Она смогла. Спасибо ей за это! И светлая память!
Ульяна Михайлова, специалист пресс-службы ПОУНБ
Дополнительно читать в ЭБ:
