В семнадцати верстах от Нейгаузена находится твердыня древней святой Руси, Печорский монастырь с сильною в свое время крепостью. Предание говорит, что во время оно жил здесь отшельник, старец Марко, в пещере, изрытой им в песке, и что впоследствии на его могиле собрались несколько благочестивых мужей и основали здесь обитель. Нельзя утвердительно сказать, когда воздвигнута здесь первая крепость, но известно, что после многократных разорений от ливонцев монастырь и крепость перестроены и приведены в нынешнее состояние в 1519 году. Все монастырские здания и церкви расположены в глубоком овраге, при речке Каменце. Холмы, окружающие овраг, увенчаны крепкими и высокими стенами и башнями, из плиты. В свое время, когда артиллерия была на низкой степени, это была неприступная крепость.
Любители древностей должны быть благодарны почтенным отцам за сохранение стен крепости. Они в таком положении, что и теперь могли бы противостоять неожиданному нападению. Вид монастыря и древних стен с башнями между холмами и оврагами — прелестен! В песчаной горе изрыты пещеры, где лежат усопшие здесь отшельники и много светских людей разного звания.
Надгробия их начертаны выпуклыми буквами на изразцах, вделанных в стену. К пещерам примыкает соборная церковь Успения Божией Матери, вырытая в песке в 1523 году. Своды и даже столпы в соборе и в пещерах из песка и только в опасных местах обделаны кирпичом уже в позднее время. Песок этот крепок и сух. Я не заметил ни малейшей сырости в пещерах. В подземной церкви мне показывали древнюю икону, которая, по преданиям, принадлежала первому основателю обители, благочестивому Марку. Над этою церковью сооружена другая, а всего здесь пять церквей. Новая превосходной архитектуры, прочие древнего построения, чрезвычайно низки и темны.
В монастырских воротах, при спуске с холма, висит картина, писанная на дереве, изображающая избавление Пскова от осады поляков чудотворным образом Божией Матери. Эта картина, писанная каким-нибудь русским иконописцем, без сомнения, современная. Псков представлен в плане и в перспективе. Далее польский лагерь и батареи. Перед городскими воротами крестный ход. Святители в полном облачении. Бояре в высоких шапках, в нарядных кафтанах, с обнаженными саблями. Воины с ружьями и бердышами. Чудотворную икону, в кивоте, несут на носилках бояре и святители. Костюмы сохранены в точности. Наверху надпись, в которой Стефан Баторий назван Степаном Абатуром. Из древностей привлек мое внимание сторожевой набат. Это огромная шина упругого железа, в которую били молотом для созывания стражи. В колокола звонили только в важных случаях. Ризницы я не видал.
Монастырь, кажется, в цветущем состоянии. Недавно выстроена новая прекрасная церковь; теперь строятся каменные кельи вместо деревянных. Везде порядок и чистота. Здесь есть и библиотека с рукописями, в которой работал, за несколько лет пред сим, наш почтенный П. М. Строев. Я не имел времени осмотреть ее.
Автор: Федоров В.Г. Изборск. 1883 г. Бумага, карандаш. 18,5 х 27 см
В монастыре встретил я несколько богомольцев. Я хотел завести с ними разговор (потому, что лучшими моими познаниями о местностях каждого края я обязан разговорам с крестьянами); но русские мужички с бородками, с волосами в кружок, отвечали мне: Эй муста. Это были так называемые здесь полуверцы, пограничные жители, эстонцы и латыши, исповедующие греко-российскую веру. Весьма немногие из них понимают — плохо — по-русски, а женщины и дети вовсе не понимают. Полуверцами называют их здесь потому, что они посещают, без различия, и православные церкви, и лютеранские кирхи, как случится и как придется. В Остзейских провинциях пасторы обязаны знать совершенно язык своих прихожан и проповедовать по-эстонски и по-латышски. Этим языкам обучают даже в Дерптском университете и экзаменуют в них при определении пастора на место. Весьма было бы полезно, если б в Псковской семинарии обучали по-эстонски и по-латышски тех, которые назначаются для занятия мест священников в Остзейских провинциях. В Самогитии, где жители католики, богослужение отправляется по-латыни, но все пасторы знают по-самогитски, или по-шведски. Оттого и велико влияние духовенства!
Кажется, что сама природа положила черту между двумя племенами, славянским и чудским, и она запрещает им сблизиться. Между Нейгаузеном и Печорами пролегает пояс, верст на де-холмов, покрытых кустарником. Здесь не может быть никакого поселения. На каждом шагу могильные насыпи и кресты из дикого камня, под которыми покоятся кости ливонских рыцарей и русских витязей. Здесь каждый клочок земли упитан кровью. Здесь беспрестанно русские дрались с ливонцами — то за отбитое стадо, то за коней, то за сено. Здесь было прежде то самое, что теперь на Кавказе, только в другом виде. Удальцы русские вторгались в Ливонию для грабежа. Рыцари грабили русские поселения и купеческие караваны, идущие в Псков и Новгород. Воины всегда были на ногах, в вооружении, в поле, на страже или в разъездах. Безопасность была только за высокими стенами и башнями. Оттого вне стен не могло быть города, и Печоры, кажется, никогда не были лучше теперешних. Это просто русская деревня или посад. Но здесь есть магистрат, бургомистры и чиновники. Мое нижайшее почтение!
На расстоянии одного почтового переезда, верстах в восемнадцати от Печор, на высокой остроконечной горе (правильнее — холме) возвышаются древние стены и башни (в виде Минервиной короны) священного Изборска. Этот город если не древнее Новгорода, то уж верно его современник и священ для России, как отечество Великой княгини Ольги, отец которой был здесь сильным князем. Норманнский князь Рюрик, призванный новгородцами для защиты границ от Чуди и от набегов его соотечественников, срубив для себя городок или построив крепостцу в окрестностях Новгорода, отрядил брата своего, Трувора, в Изборск, который был тогда городом и крепостью. С тех пор неизвестно, чтоб эти стены были когда-либо разорены до основания, хотя Изборск и переходил иногда в руки неприятельские. Да и мудрено было разорить эти стены. Двойная городская стена была в пять сажен вышины и в четыре аршина толщины. Башни были в вышину до тридцати сажен. Все это сложено из огромных плит. Пространство крепостцы не более двухсот семидесяти сажен, и так это была только цитадель. Пробраться насильно на гору, с трех сторон, почти невозможно. Стоит бросить сверху бревно или камень, чтоб сшибить с ног целую колонну неприятеля. Стены и башни сохранились до сих пор превосходно. Только в двух местах стена развалилась, и только верхи башни начали обсыпаться. Но все-таки в целой Европе едва ли есть развалины, лучше сохранившиеся, а мне кажется, что это самые древние на севере, куда не досягала рука римлян и греков.
Автор:Александров П.А. Изборск. 1837 г. Бумага, литография. 39 х 28,5 см.
Нельзя узнать с точностью, как назывался Изборск до переименования его по имени князя Избора. Немцы называли его Ольденбургом или Альтенбургом, т. е. старым городом, в противоположность Новгороду. Некоторые писатели называют его Гунигардом и думают, что здесь была столица (по крайней мере временная) гуннов. Сказка! Иные именуют его Шуей. Следовательно, десница была Новгород. Теперь не место разрешать исторические задачи догадками, но верно то, что Изборск есть старый город: Ольденбург.
Он стоит при так называемых Славянских ключах. Один из этих ключей под стеною крепости, в пещере. Под горой течет река Орловка, впадающая в озеро Городическое, в 200 саженях от горы. Может быть, здесь был старинный город или посад над защитой городка. Следов нет. Теперь деревня Изборск (называемая в народе городом) лежит под горой. Внутри стен, на горе, древняя церковь во имя Николая Чудотворца, под горой две церкви, все каменные.
Ф. В. Булгарин
