Тартуский договор 1920 г. и изборская округа

Филимонов Анатолий Васильевич - 
профессор Псковского государственного университета

Подписанный 2 февраля 1920 г. в Тарту мирный до­говор между РСФСР и Эстонской Республикой имел след­ствием территориальные потери со стороны России, в том числе отдельных волостей Псковского уезда. Среди них оказалась и Изборская.

Советская Республика предложила правительствам Эстонии и других окраинных государств начать мирные переговоры в октябре 1919 г., и они начались первона­чально в Пскове. Но вскоре эстонское правительство отложило их ведение на неопределенный срок, мотивируя тем, что нельзя решать серьезные вопросы без участия других государств - Латвии, Литвы, Финляндии. К тому же в тот момент эстонская армия принимала участие в по­ходе белогвардейской Северо-Западной армии на Петро­град. Возобновились переговоры только через 2,5 месяца - в начале декабря 1919 г. Местом их проведения был избран Тарту, куда и проследовала делегация РСФСР.

«Делегация РСФСР на переговоры пересекла границу 3 декабря около 5 часов дня, - сообщал включенный в со­став ее пскович О. Г. Сарик, в дальнейшем регулярно освещавший ход переговоров. - На станцию Изборск прибыли на автомобилях около б часов вечера. Там ее ждал спе­циальный поезд. После проверки персонального состава делегации уполномоченным Министерства иностранных дел Эстонии поезд тронулся. Ехали при закрытых окнах и вооруженной страже. На крупных станциях - в Валке, Верро и др. останавливались ненадолго. В 2.30 ночи были уже в Юрьеве...».¹

В тот день, когда советская делегация пересекла де­маркационную линию, с 12 час. дня 3 декабря были пре­кращены военные действия, и с Эстонией заключено перемирие - первоначально на семь суток. Прекратились боевые действия и на Изборском участке.

Переговоры в Тарту начались 5 декабря и шли очень медленно и непросто. Наиболее трудным оказался вопрос о границе, и уже упоминавшийся О. Г. Сарик в своих корреспонденциях неоднократно сообщал:

«В вопросе о гра­нице, несмотря на долгие дебаты, пока не достигнуто со­глашение» (6 декабря), повторяя впоследствии эту фразу еще несколько раз.² Лишь 8 января 1920 г. он сообщил о возможных уступках с советской стороны при проведении линии государственной границы: «Согласно положению о границах потусторонняя граница нейтральной зоны про­ходит в нескольких верстах западнее Пскова. По заключении мира Пскову, вероятно, выпадает заманчивая роль «сухопутного порта» - передаточного пункта провозимых через Эстонию товаров и изделий».³
Поскольку перегово­ры затягивались, то стороны военных действий не возобновляли, а перемирие автоматически продлевалось.

Только к середине января 1920 г. было в основных чертах выработано «Приложение к русско-эстонскому до­говору о перемирии», в котором давалось описание линии будущей границы, в частности участка в Псковском уезде: «...от середины пролива у о. Салло к середине пролива между Талабскими островами и островом Каменка, запад­нее д. Поддубье (на южном берегу Псковского озера), же­лезнодорожная будка у д. Грядище, западнее д. Шахницы, восточнее д. Новая, оз. Поганово, между дд. Бабина и Выморски, полторы версты южнее дома лесника (что север­нее Глыбочина), д. Спрехтичи и ф. Кудепи...», «...вел по­лоса южнее Псковского озера между упомянутой выше государственной границей и линией дд. Борок-Смольни-Бельково-Спрехтичи в военном отношении остается ней­тральной до 1 января 1922 г.».⁴

Согласия сторон по всем вопросам удалось достичь к концу января, и 2 февраля в 2 часа ночи переговоры завершились подписанием договора (10 февраля он был утвержден ВЦИК). Советская делегация после подписания мира тем же путем, каким она направлялась в Тарту, вернулась на свою территорию. 4 февраля в помещении Псковского драмтеатра по поводу заключения мира с Эстонией состоялся митинг, на котором выступил руко­водитель делегации А. Иоффе, «детально обрисовавший международное положение Советской России в связи с заключением мира с Эстонией».⁵

По условиям Тартуского мира, Эстонии отходили цели­ком Слободская, Печорская и Паниковская волости Псков­ского уезда, а также части Изборской (2/3 ее), Палкииской (1/10) и Логазовской (1/20) волостей общей площадью 146249 дес, а проживало здесь в общей сложности 51411 чел. (по данным переписи 1916 г.).⁶ Непосредственно от Изборской волости Эстонии отошла территория площа­дью 23404 дес., а населения здесь числилось по данным переписи 1916 г. 10010 чел. (по предварительным данным Всероссийской переписи 1920 г. -17106 чел.).⁷ В пределах Псковского уезда остались лишь 42 деревни некогда об­ширной Изборской волости (Адворицы, Анашкино, Бобьяково, Бучнево, Ведюгино, Великогюлье, Ворошилино, Ворошилово, Гахново, Гаглово, Гарнево, Г'илево, Гнилино, Дитятино, Дубохнозо, Заречье, Захново, Козино, Костыгово, Кривцово, Ледище, Лучихино, Любять-Мокрыгино, Межугово, Мурсино, Мылово, Мырдино, Обруб, Опарино, Гремячье, Опарино-Невское, Пеньтюхово, Петрово, Ржевки, Трофимково, Шахницы, Шершнеки, Шутово, Яхново), в то время как до революции в волости числилось 188 селений.⁸

Не территории Эстонии оказались 2569 крестьянских хозяйств Изборской волости с 14926 жителями (6176 муж­чин и 3750 женщин). Это были далеко не самые бедные хозяйства Псковской губернии. Так, беспосевных среди них было только 43 (менее 1,3 %), некоторая часть кре­стьян проживала на хуторах - 1706 чел. (по данным 1920 г.), на все хозяйства приходилось 7279 голов крупного рогатого скота (в том числе 5159 коров) - на хозяйство в среднем 2,8 и 2 головы, 2473 лошади (таким образом, без­лошадных хозяйств тоже было немного), при этом преоб­ладали лошади рабочего возраста. Все земельные угодья занимали площадь 35107 дес, из которых преобладали удобные земли (площадь неудобиц составляла только 2968 дес. - немногим более 8%): пашня - 15232 дес, по­кос - 7053 дес, выгон - 550 дес, лес и кустарник - 7036 дес. Ассортимент посевов был самым разнообразным: из зерновых культур крестьяне предпочитали сеять озимую рожь, из яровых - ячмень и овес, немалую площадь зани­мали посевы льна, картофеля, многолетних и однолетних трав, в небольших количествах высевали гречиху и горох, в еще меньших - пшеницу.⁹

Крестьянские хозяйства на этой территории гораздо меньше пострадали от боевых действий в годы граждан­ской войны и имели хорошие возможносги для развития сельскохозяйственного производства, и в дальнейшем они, избежавшие драмы коллективизации 1930-х гг., су­мели значительно укрепить свое имущественное и эконо­мическое положение.

Установление государственной границы между РСФСР и Эстонией имело серьезные последствия не только для русского населения, оказавшегося на эстонской терри­тории, но и для самой Псковской губернии, потерявшей часть своих исконных земель и ставшей пограничной зо­ной. По условиям Тартуского мира, Эстония обязывалась не иметь в нейтральной полосе никаких войск, «кроме не­обходимых для пограничной службы и для охраны поряд­ка..., не возводить на них укреплений и наблюдательных пунктов, не образовывать военных складов, не держать какого бы то ни было военного и технического имуще­ства, кроме необходимого для разрешенных частей, а также не устраивать баз и складов для каких бы то ни было судов и для воздушного флота». Эти условия самым прямым образом касались и Изборской волости. РСФСР со своей стороны тоже обязывалась не держать на Псков­ском исправлении до 1 января 1922 г. войск, «кроме необходимых для пограничной службы и охраны порядка»:

«первые шесть месяцев по ратификации мирного догово­ра не солее 40 чел., а затем не более 30 чел. на каждую версту государственной границы», а вдоль границы раз­решалось устраивать «заборы из колючей проволоки».¹⁰

Органы же власти Псковской губернии обращали на приграничную территорию особое и неослабное вни­мание, что прослеживается по регулярным «совершен­но секретным» сводкам губотдела ОСПУ. Неоднократ­но обсуждались пограничные вопросы и на заседаниях губисполкома.

21 января 1922 г., например, Президиум Псковского губисполкома специально рассмотрел вопрос «О вос­становлении разрушенной во время гражданской войны пограничной с Эстонией полосы». Выступивший с докла­дом сотрудник губвоенкомата Гофман отметил «тяжелое положение 733 семей, большей частью красноармейских - отсутствие у них жилых помещений», вынужденных проживать «в сырых землянках, хлевах и т.п.», испы­тывавших острую нужду в топливе и продовольствии, а вдобавок еще обязанных постоянно выделять лошадей и подводы для нужд пограничной охраны. «Причинами такого положения, - продолжал Гофман, - были... рево­люционность части крестьянства этой полосы, оказавшей сопротивление Балаховичу во время его нашествия и отход с красными войсками во время отступления тако­вых, за что и были сожжены эстонцами и своими сосе­дями белогвардейцами, ушедшими впоследствии к белым в Эстонию - имущество их не только не пострадало во время гражданской войны, наоборот, улучшилось отчасти за счет слабых в смысле рабочих рук красноармейцев и бедняков...». Главную же трудность восстановления со­жженных деревень Гофман видел «в недостатке лесов в данном районе и невозможности доставки издалека для слабых безлошадных за неимением рабочих рук домохо­зяев», поэтому губисполком постановил хотя бы частично решить этот вопрос чрезвычайными методами - путем отчуждения части построек «перебежчиков к белым» в пользу неимущих, а также выделения для возведения по­строек леса в Логазовской волости (в случае недостатка леса там - в Подборовском лесничестве). Командованию пограничной охраны рекомендовалось привлекать кре­стьянские подводы для своих нужд только с разрешения волисполкома.¹¹

Но преодолеть тяжелые последствия гражданской войны оказалось очень тяжело, и они в приграничной полосе сказывались еще долго. Даже через пять лет по­сле описанных выше событий они все еще давали о себе знать. «Прошлое населения указанного района (имеются в виду Ворошиловский, Тямшанский и Логазовский сель­советы Завеличенской волости, Гнилинский и Локновский сельсоветы Палкинского района - Авт.) неодинаково, - отмечалось, например, в одной из сводок ОГПУ 1927 г. - В некоторых местах в период гражданской войны кре­стьяне создавали партизанские отряды, которые вели активную борьбу с белыми. В некоторых, наоборот, соз­давали бандитские отряды, впоследствии вступившие в банды Балаховича. В этих местах и сейчас проживает много белобандитов, которые по мобилизации или добро­вольно вступали в белую армию, уходили за границу, а по возвращении домой первое время промышляли контра­бандой, а с установлением границы занялись хлебопаше­ством. В большей части района банды Балаховича оста­вили и сейчас еще довольно ощутимые следы: в Вороши­ловском и Локновском сельсоветах ими сожжены целые деревни и уничтожены все крестьянские хозяйства. И те­перь еще 185 хозяйств Ворошиловского сельсовета живут в землянках». Но при этом, как подчеркивалось в сводке, «враждебного отношения к власти, как массового явле­ния, со стороны его населения не замечается. Имеются лишь отдельные случаи антисоветских выступлений».¹²

К числу последних относили, например, то, что «в пограничной полосе значительно участились случаи вы­резки и порчи проводов пограничной связи со стороны местного населения - частью со злоумышленной целью - из-за озлобления на почве проводимой ударной работы с контрабандой, частью же - для своих собственных хозяй­ственных нужд - на тяжи для оглобель, на обручи к кад­кам и т.п., - отмечалось в одной из сводок ОГПУ 1924 г. и подчеркивалось, что «эти явления лишают губотдел ОГПУ нормального управления и руководства по охране границы и наносят ущерб всей работе».¹³

Постепенно с советской стороны на Изборском на­правлении стали возводиться пограничные заставы (кор­доны). Вот что писала об этом в ноябре 1924 г. газета «Псковский набат»:

«В 15 верстах от Пскова, немного в сторону от Риж­ского шоссе среди мелкого кустарника, на топких полях непрерывной нитью тянется проволока. Вдоль нее ходят пограничники. Среди полей выделяются два новеньких дома - кордона, в течение трех месяцев выросших под мозолистыми руками трудящихся. А в версте от прово­локи красуется эстонский кордон с двумя окнами, обра­щенными к границе.

Утром 16 октября состоялось торжественное открытие двух кордонов, построенных с помощью Псковского губ­исполкома и шефа пограничников - таможни.

Большой крепко сколоченный бревенчатый дом с же­лезной крышей в 22 окна, с двумя крыльцами. 10 окон об­ращены к границе, остальные высматривают местность у границы... На кордон прибивается доска: «Застава Псков­ского погранотряда имени Псковского губисполкома». Два небольших коридора, по бокам комнаты, хорошо обо­рудована кухня, столовая, склад, комната для занятий, в центре - общежитие пограничников. Стены украшены ло­зунгами и плакатами, есть Ленинский уголок. Много книг, газет. Рядом военный уголок. Есть сушильня.

В двух верстах от него - другой кордон. Та же обста­новка. В память расстрелянного эстонского коммуниста Яна Томпа и 149 эстонских коммунистов, отданных эстон­скому суду, - названа именем Томпа...».¹⁴

Укрепление пограничной полосы являлось главной заботой губернских органов власти, но интересовало их и то, что происходит по «ту» сторону границы, т.е. на территории, отошедшей Эстонии. Интересна в этом отно­шении сводка губотдела ОГПУ 1924 г., составленная по сведениям, «периодически получаемым от информаторов и перебежчиков»:

«В Эстонии в данный период происходят вооружен­ные восстания крестьян, которые выступают с красными знаменами, требуя проведения границы по старой черте, а Сеннинская и Изборская волости требуют передачи их волостей СССР. Результатом восстания имеются убитые и раненые, крестьянами разбит один эстонский отряд и разоружен, восставшими дер. Канолена, Луки, Сенно, Василево, Ст. Изборск разбиты и частично разоружены отряды правительства Эстонии, крестьянство имеет винтовки и пулеметы, наступление велось на Ст. Изборск. Настроение крестьянства до сих пор бушующее. Есть непроверенные слухи, что крестьянство приграничной полосы СССР собирается перейти нелегально границу и оказать соору­женную помощь своим сродственникам, находящимся на стороне Эстонии и участвующим в восстаниях. Эстонское крестьянство ждет и надеется на помощь со стороны СССР, Погранохрана Эстонии усилена, на каждом кордоне имеются 2-3 тяжелых пулемета...».¹⁵

Население Изборской волости, волей судьбы смазав­шееся «по разную сторону баррикад», проявляло законо­мерную тягу к воссоединению, особенно ставшие гражданами разных государств родственники, но произошло это только по истечении двадцати лет.

 Литература, используемая автором:

Примечания

¹ Псковский набат. 1919. 9 декабря. В данном случае, скорее всего, имеется в виду станция Новый Изборск, т.к. в Старом Изборске железной дороги не было, а под пересекаемой «границей», официально еще не установлен­ной, подразумевается демаркационная линия.
² Псковский набат. 1919. 14 и 19 декабря.
³ Псковский набат. 1920. 4 января.
⁴ Псковский набат. 1920. 14 января.
⁵ Псковский набат. 1920. 4 и 6 февраля; Документы внешней политики СССР. Т.2 (1 января 1919 - 30 июня 1920 гг.). М.,1958. Сс.340-342.
⁶ Государственный архив Псковской области (ГАПО). Ф.590. оп.1. д.485. л.76.
⁷ Там же; ф.201. оп.1. д.25. л.11.
⁸ ГАПО. Ф.530. оп.1. д.693. л.4; Псковская губерния. Свод данных оценочно-статистического исследования, Т.VII. Псковский уезд. Вып.1. Территория, население, землевладение. Псков, 1912. С.253.
⁹ ГАПО. Ф.590. оп.1. д.485. лл.78, 81-82; ф.201 оп.1. д.25. л.12.
¹⁰ Документы внешней политики СССР. Т.2. 034 с.
¹¹ ГАПО. Ф.590. оп.1. д.716. л.133.
¹² Государственный архив новейшей истории Псков­ской области (ГАНИПО). Ф.9. оп.1. д.21.9. лл.8-9.
¹³ ГАПО. Ф.590. оп.2. д.87. л. 172.
¹⁴ Псковский набат. 1924. 19 ноября.
¹⁵ ГАНИПО. Ф.1. оп.1. д.346. л.286.

Источник
Филимонов А. В. Тартуский договор 1920 г. и Изборская округа / А. В. Филимонов // Изборск и его округа : материалы международной научно-практической конференции, 2010-2011 гг. - Изборск, 2011. - С. 169-171. - Библиогр.: с. 171.